Серые земли Эдема

– Выходит, монахи тоже врут?

Симон покосился на спящего старика:

– В книге Екклесиаста написано: 'Кто умножает познания, тот умножает скорбь'. Очень верно написано, мед знания поначалу сладок, но потом оставляет во рту все больше горечи. Ты это еще узнаешь… А я и в самом деле мотаюсь по командировкам. Как послали когда-то, так и конца нет.

Я вздохнул: похоже, этого монаха нелегко расколоть. А тот ехидно усмехнулся:

– Лучше сам расскажи, что у тебя нового. Вдруг смогу дать совет. А то Екклесиаст говорил еще так: 'Сыны человеческие не знают времени своего и уловляются в бедственное время, когда неожиданно находит на них'.

Про бедственное время мне не очень понравилось. Но была, не была, спутник мне попался явно не простой. Я вдруг решился и стал рассказывать всё подряд, начиная со стычки с Аннабель и ее темным спутником в Крыму, и кончая встречей с ней же и Рарохом в подземельях Москвы. Только про Глеба и покушение предпочел промолчать…

Симон слушал, сдвинув густые брови, и лицо всё мрачнело.

– Да, взяли тебя в оборот, - сказал он, когда я закончил. - Похоже, и у тебя будет неспокойная жизнь. А что до этих… существ, то они лишь недавно появились в вашем мире и пока осторожничают, а то ты бы не уцелел. Такое впечатление, будто они что-то готовят… Вообще-то тебе прямая дорога к нам, но ты ведь почти женат.

И как-то странно поглядел на меня.

– Про это я слышал, - попробовал отшутиться я. - У вас говорят, что холостой старается угодить Богу, а женатый - жене.

– Дело не в этом… - медленно начал Симон.

Но тут снова появился солдат с девочкой, и я не смог сдержать усмешки: лицо у девочки раскраснелось, губы распухли, и она еле переступала. Видно, солдат добился-таки своего, пригвоздив ее где-нибудь в туалете или к промерзлой двери.

Симон вздохнул.

– Бойся третьего сна, - загадочно проронил он и полез на полку. Я забрался на свою.

Девочка легла и накрылась с головой, а солдат походил по проходу, посвистел и тоже лег. Вагон трясло, колеса равнодушно стучали по железным полозьям. Всё кружил по белым полям и сереющим перелескам поезд, и не было им конца.

Я думал про девочку - каково это, елозить спиной по промерзшему стеклу, чувствуя толчки горячего солдатского члена внутри живота? - а потом вспомнил про нас с Кирой… Похоже, секс - единственное, что связывает мужчин и женщин, и велико должно быть могущество Лилит, если она действительно та, за кого себя выдает.

Хотя кроме секса есть и другая сила. Похоже, темный воин с мечом олицетворяет ее…

А есть ли что-нибудь еще?… Но тут я словно полетел куда-то, и лишь постепенно тело снова обрело вес…

Я понял, что сплю, но не смог проснуться.

В этом сне я поцеловал Аннабель.

Поцелуй был долгий и жгучий, и тело слабело, наливаясь истомой, а разум кружился как обессиленная птица во тьме, пронизанной лучами кровавого света.

Наконец Аннабель оттолкнула меня.

– Ступай вниз! - приказ хлестнул словно бич, но всё тело сладостно содрогнулось, и я стал послушно спускаться по лестнице, крытой красным ковром. Не чувствовал ног, губы горели, а сердце бешено билось.

Внизу открылось темное помещение: слабо белели человеческие тела, из чаш струился сладковатый дым, а в столбе багряного света под завораживающую музыку танцевала нагая девушка. Похоже, та самая, с которой так грубо обошелся Рарох. Красный свет стекал по грудям, лоснящемуся животу и бедрам…

– В другой раз! - голос Аннабель будто ледяным лезвием коснулся шеи. - Еще ниже!

Я увидел другую лестницу: узкие железные ступеньки спускались в темноту. В глубине черного зева чуть голубел свет, и мне очень не хотелось спускаться туда - ноги ослабли, а по коже головы забегали острые иголочки. Что-то жуткое притаилось внизу. Но воли уже не оставалось, и я сделал первый шаг…

Их оказалось много, этих шагов. В полутьме ноги скользили по ступеням, я хватался за грубо оштукатуренные стены, лестница сделала поворот, потом другой… Я спускался будто в вертикальный колодец, и зловещий голубой свет становился все сильнее.

Но его источником оказалась обычная электролампа, обмазанная синей краской. Лампа освещала железную дверь, и я вспомнил слова Аннабель, что внизу заваренный вход на спецстанцию метро.

Я толкнул дверь, но она не подалась, и я с облегчением вздохнул, можно спокойно вернуться. Но черт дернул потянуть ржавую ручку на себя…

Дверь неожиданно легко отворилась.

Скрип петель угрюмо раздался в подземелье, и за дверью я увидел обыкновенный, хотя и мутный электрический свет.

Я перешагнул высокий порог и пошел по загроможденному кабелями коридору. Воздух был затхл и холоден, пахло старым дерьмом. Воображение у меня болезненно разыгралось: может быть, окаменел кал еще тех заключенных, что строили эту специальную ветку метро при Сталине?

Кого я встречу? Гигантских крыс или затаившихся омоновцев, стерегущих подходы к Кремлю?…

Я оказался на обычном перроне.