Серые земли Эдема

В очередной раз уложив меня на мат, Марат присел на корточки. Поджарое тело лишь слегка лоснилось от пота, а у меня падал каплями с кончика носа.

– Отдохни, - посоветовал он. - Слабая у тебя физическая подготовка. В армии не служил, а в университете небось все за книжками сидел.

– Была военная кафедра, - хмуро сообщил я, садясь и облизывая кровь с разбитой губы. - И вдобавок сборы.

Марат хмыкнул:

– Еще одна кормушка для вороватых генералов… Я тут прочитал в одной книжке по русской истории, как при Екатерине II храбрый офицер, полковник Самойлов, получил орден Георгия 2-й степени. Как положено, приехал во дворец и стал ждать выхода императрицы. Его оттеснила толпа придворных и генералов, впереди которых ему, полковнику, стоять было не по чину. Но когда Екатерина вышла, то заметила Самойлова и сказала ему: 'Граф! Ваше место здесь, впереди, как и на войне'. Ведь женщина, да еще немка по происхождению, а хорошо понимала, кто достоин места впереди. При ней выдвигались люди, дорожившие честью, привыкшие к дисциплине и орудийному грому. Когда надо, они становились замечательными дипломатами и администраторами. Тогда в Европе уважали Россию. А сейчас у нас нет настоящей элиты. Боевых офицеров, талантливых ученых и промышленников оттеснило ворье без чести и совести. А значит, скоро не станет и самой России. Такую обширную и богатую территорию просто отберут у нашей сволочной власти. Растащат по кускам американцы, немцы, китайцы, и даже турки, которых при Екатерине мы били в хвост и гриву…

Я даже забыл, что этот любитель истории только что врезал мне по носу.

– Ну да, - я проглотил солоноватую слюну. - Историк Арнольд Тойнби тоже считал, что судьба стран зависит от элиты. Если она находит ответы на вызовы времени, то страна развивается и процветает. А если элита деградирует и уже не в состоянии найти достойный ответ, то страна приходит в упадок и в конце концов погибает.

Марат оскалил белые зубы:

– Похоже, наша дерьмовая элита уже втихую согласилась с разделом России. Только хочет урвать за это побольше зеленых. Ты не согласен?

Я задумался и неохотно признал:

– Похоже на то.

Марат пружинисто вскочил:

– Ну, тогда вставай! Может быть, из тебя еще выйдет толк.

И стал вколачивать в меня этот толк посредством спарринга…

Хромая домой, я размышлял, что подготовка элиты часто бывала жестокой, и это имело глубокий смысл. Если не научишься переносить боль, лишения, преодолевать трудности на грани возможного, подчинять себя суровой дисциплине - то как сможешь повести за собой людей? Но теперь у нас сформировалась совсем другая элита - лентяев, трусов и подонков…

Вскоре Роман опять поставил в лаборатории плазмотрон, но включал редко, в основном сидел за расчетами. Снег начал таять, иногда шел дождь, и сопки прятались в грязно-серые облака. Лыжи пришлось оставить и, если бы не изнурительные тренировки, я бы выл от тоски, так не хватало Киры.

Как-то за ужином произошла странная сцена: Роман пришел в компании двух лаборанток, налил девушкам коньяку и ухарски подмигнул:

– Выпьем за мучениц науки!

Девушки, наверное, подумали, что тост за них, и с хихиканьем выпили.

А Роман со стуком поставил опустевшую рюмку, достал пластмассовый футляр, скорее всего из-под картриджа, и открыл крышку…

Девушки с визгом шарахнулись, одна рюмка со звоном разбилась. Из футляра выпала дохлая мышь.

Наскоро высказав Роману, что они думают о мужиках вообще и о нем в частности, девушки удалились. Роман продолжал скорбно разглядывать мышь, я тоже посмотрел внимательнее.

Похоже, это была одна из тех белых мышей, что жили в лаборатории. Только эта уже не была белой: шерстка пепельно-серого цвета, зубки оскалены, а глаза-бусинки потускнели.

Подошла официантка и строго сказала:

– Что за безобразие! Уберите немедленно.

Роман бережно уложил мышь в футляр и покосился на меня:

– Приглашаю на поминки.

Встал из-за стола и качнулся. Я оставил недопитый компот и уже в коридоре поинтересовался:

– Что за представление ты устроил?

Роман долго плелся, не отвечая, и вдруг остановился.

– Надо еще водки взять. А потом пошли ко мне.

В его квартире вещи были разбросаны, опять сели на кухне. Роман открыл банку рыбных консервов, и мы выпили. Потом мой приятель опять достал футляр и вытряхнул мышку, на этот раз на пол. Меня снова поразил серый, будто пепельный цвет. Мордочка была чем-то испачкана.

– Что с ней случилось? - удивился я. - Вроде были белые.

– Были, - пьяно сказал Роман. - Жили-были белые мыши. Жили, не тужили. Пока не пришел злой дядя…

Он налил чуть не полстакана водки, но мне не предложил. Выпил залпом и скривился.

– Этих в клетке было две. Их первыми под луч поставили. Сегодня утром подхожу: одна чуть не разорвана пополам. А у этой рыльце в крови, пена изо рта, и вся серая. Еще немного подрыгала лапками и тоже сдохла.

Наступило тягостное молчание. Потом я спросил:

– А другие?

– Пока ничего, - поморщился Роман. - Но одна тоже стала сереть и зачахла. А эта, похоже, взбесилась и загрызла другую. Не знал, что мыши на такое способны. Видимо, излучение действует не только на электронику.