Серж Гензбур: Интервью / Сост. Б. Байон

С. Г.: Какая разница, сейчас для меня важен только один человек — это ты. Я думаю, ты последняя женщина в моей жизни. А ты-то размышляла, что было бы с тобой, если б мы не встретились?

Б.: Да. Но у меня нет идей на этот счет. Я не представляю себе, чем бы я занималась и вообще, жила бы я здесь или в другом месте. Я не знаю, смогла бы я жить без тебя или нет...

С. Г.: Да уж, я заклеймил тебя каленым железом здесь (указывает на голову) и здесь (указывает на сердце).

Б.: А что бы ты сделал, если бы я тебя бросила?

С. Г.: Ну, знаешь, ты была бы не первой, кто меня бросил... Хотя, возможно, последней... (Улыбается.) Я устойчив к таким вещам.

Песни

Когда я начал писать музыку, я презирал классическое музыкальное образование. Искал нужные ноты, аккорды, много работал над тесситурой мелодии по отношению к диапазону своего голоса.

Вы относитесь к песне как к искусству?

С. Г.: А что, можно свыкнуться с коммерческим воздержанием и говорить об искусстве?

Вы считаете нормальным положение, при котором самая глупая песня приносит автору больше всего денег?

С. Г.: Это столь же нормально, как разбогатеть на продаже колбасы. Это великолепное, прекрасно организованное мошенничество. Песня входит к людям без стука. Вы показываете свою физиономию на TV, и она либо нравится, либо нет.

Вы пишете песни из любви к искусству или для заработка?

С. Г.: У меня несколько особый случай. В течение пятнадцати лет я был художником, а ныне зарабатываю на хлеб, сочиняя песни. Это надоедает. И чем сильнее надоедает, тем сильнее меня одолевает желание написать какую-нибудь «непесенную» песню.

Лео Ферре: В общем-то, когда он пишет что-нибудь, то это для души, а не ради денег. Вы не правы, рассматривая песню как второстепенный жанр. Конечно, если вы идете на поводу у коммерческих соображений, навязанных главой звукозаписывающей фирмы, то... сами понимаете... Есть искусство, и есть говно...

С. Г.: Если глава фирмы звукозаписи...

Л. Ф.: Не говорите мне об этих людях, это дельцы.

С. Г.: Но кто может заткнуть мне рот?

Л. Ф.: Знаю я вашу ситуацию. Она драматична. Если у вас возникает желание что-либо написать и спеть, то надо написать и спеть, старина.

С. Г.: У себя дома?

Л. Ф.: Нет, на улице. Надо выправить в префектуре лицензию на продажу газет.

С. Г.: Мне порой хочется отрезать себе ухо, как Ван Гог. Но он сделал это ради живописи, а не ради песни.

Как вам кажется, какой персонаж предстает в ваших песнях?

Уж точно не популярный герой. Я эволюционирую в сторону трудовых будней. Я не пишу песен, что обрушивают стены на мостовые...

А вам не скучно писать песни, рассчитанные лишь на часть элиты?

Я воспринимаю это иначе. Если моя публика невелика, то это не значит, что я адресую свои песни элите. Не знаю, кому именно нравятся мои песни. Должно быть, такие существуют, поскольку я как автор получил определенную известность.

Есть ли французские исполнители, которые вам нравятся?

Нет, все они плаксы, им недостает мужественности, они стремятся пробудить у мидинеток стремление их утешить.

Что же вы намерены делать в таком случае?

Песня подводит меня к написанию музыкальной комедии. Предположим, что меня тянет подняться над повседневными реалиями. Не представляю, что в пятьдесят буду выступать на сцене. В настоящий момент песня для меня, — так же как прежде живопись, — это способ жизни на обочине общества.

Песня устарела, она отживает свой век. У нас нет песни, созданной для нашего времени. Посмотрите на живопись, на литературу: песня застыла на месте, музыканты щиплют струны и продолжают распевать песенки, как в эпоху Аристида Брюана[242]. Я попытался — не слишком всерьез, в непринужденной манере — сделать что-то такое, где возникал бы сплав слова и музыки. В этом своем диске (Gainsbourg Percussions) я использовал африканские ритмы, я применил их в забытой манере, что вовсе не является уступкой современности. Нужно, чтобы форма соответствовала этому ритму, а ритм, в свою очередь, был для нее характерен...

«Новая волна»[243], признаюсь, это прежде всего я. «Новая волна» подразумевает авангард песни. Меня мало волнует тираж «Тентена»[244] или «Бабара»[245]... Думаю, что молочные зубы выпадают быстро, а зубы мудрости режутся болезненно. Разве что это позволяет молодым людям, а речь идет о немалых вложенных бабках, так вот, если это позволяет им покупать вагоны леденцов или леденцовую фабрику, это уже неплохо... Но меня это не задевает. У меня другое ремесло. «Йе-йе» — это американские песни, американские песни с субтитрами.