Серж Гензбур: Интервью / Сост. Б. Байон

На моем новом диске я исполняю рок-композиции, я схожу с ума по року. Меня раздражает та манера, в которой его преподносят французы. Они играют в рок, но по-настоящему с ним справиться не могут. Французский язык вообще не создан для рока, стоит лишь сравнить, как звучит по-английски, например: «Once again», а потом по-французски: «Encore une fois», или «I feel better now», а потом «Je me sens mieux maintenant» — это звучит ужасно, французский язык проигрывает в роке по сравнению с английским. Хотя французский на самом деле потрясающий язык. Я часто вставляю речитативы в свои песни, мне доставляет удовольствие просто говорить по-французски.

Я очень много работал над стихом, над тем, как ритм стиха сочетается с ритмом музыки. Особенно много сложностей было с песней о Нью-Йорке, так как ее я исполняю вместе с хором. Когда я закончил работу над этим произведением и прослушал запись, то просто ужаснулся. Песня показалась мне страшно напыщенной, какой-то неестественной. А позже, проиграв ее в студии, я понял, что получил то, что хотел. Более всего я горд тем, что адаптировал французский язык к южноамериканским и африканским ритмам. До меня подобного никто не делал. Да, это было здорово.

Помните, вы однажды говорили, что хотите попробовать поработать с роком, написать стихи и положить их на рок-музыку? Что вы думаете об этом теперь?

Теперь я изменил свое мнение, так как поэтический язык для рока совершенно не годится. Когда пишешь рок, лучше не ставить перед собой литературных задач. Понимаете? Иначе может получиться бред.

Вы вечно раздираемы противоречиями.

Пожалуй.

Вот сейчас, например, вы поете словно «Битлз», только в одиночку. С чего вдруг?

Ничего удивительного. Это влияние известного всем музыкального течения, зародившегося в Ливерпуле. Мне нравится рок-н-ролл. Почему я все время должен что-то пояснять в своем творчестве? Когда я пишу сложную музыку, журналисты говорят, что я хочу казаться интеллектуалом; когда легкую — меня обвиняют в том, что я поддался коммерции. Теперь вот я виноват, что увлекся рок-н-роллом. Оставьте вы меня в покое. (Смеется.) Понимаете, я сейчас вступил в такой возраст, когда пора начинать писать на потребу публике — в хорошем смысле этого слова, надо добиваться успеха или уходить со сцены. Я стараюсь не просто творчески подходить к работе, но и рационально.

Кино et cetera

В 1959 году Серж Гензбур сыграл в фильме Voulez-vous danser avec moi? / «Не хотите ли потанцевать со мной?» вместе с Брижит Бардо. На экран он попал не сразу, этому предшествовало сочинение музыки к фильмам.

Как вы впервые пришли в кино?

На самом деле просто меня однажды увидел Мишель Буар, и я ему так понравился, что он решил снять меня в своем фильме.

Интересно, что же его так поразило в вас?

Надо полагать, моя отвратительная внешность, мое будоражащее воображение уродство. (Смеется.)

В этом фильме я играл роль заурядного учителя пения с довольно свинской физиономией. Брижит была очаровательна, но было страшно подумать о том, чтобы подойти к ней. Вокруг нее, как вокруг оперной дивы, все время толпился народ: режиссер, гримерша, секретарь, парикмахерша, помощник режиссера. Контакт все же получился, но искры не было: мне по молодости она показалась слишком юной, подростком, слишком хорошенькой. Позже в ней появилась некая утонченность.

В 1967 году Гензбур появился на телеэкране в эпизодической роли маркиза де Сада в историческом сериале Абеля Ганса «Присутствие прошлого».

Почему именно вам доверили эту роль?

Не знаю... (Смеется.) Из-за моих прекрасных глаз, носа, рта, голоса...

Разве у вас лицо садиста?

Да, некоторым так кажется...