Сесиль. Амори. Фернанда

Мне двадцать три года; меня зовут Амори де Леовиль — это одно из самых древних имен Франции, это имя, чтимое в судах, имя, прославленное в войнах.

Единственный сын, я владею состоянием около трех миллионов в недвижимости, доставшихся от моих умерших отца и матери, что мне приносит около ста тысяч дохода.

Я могу просто-напросто перечислить и другие свои преимущества, которые имею благодаря случаю, а не благодаря своим достоинствам и которые позволяют мне верить, что с таким состоянием, именем и покровительством тех, кто меня любит, я достигну успеха на поприще, избранном мною, — на поприще дипломатии.

Сударь, я имею честь просить у Вас руки Вашей дочери, мадемуазель Мадлен д ’Авринъи".

"Мой дорогой опекун!

Вот официальное письмо господину д Авриньи, письмо, точное, как цифра, сухое, как факт.

Теперь позвольте Вашему сыну поговорить с Вами со всей душевной признательностью и сердечной полнотой.

Я люблю Мадлен и надеюсь, что и Мадлен меня любит. Поверьте, мы сами не догадывались об этом и потому опоздали признаться Вам.

Наша любовь рождалась так долго и раскрылась так быстро, как будто мы были поражены ударом грома в ясный день. Я воспитывался рядом с нею, как и она, под Вашим взглядом и не заметил сам, когда влюбленный занял место брата.

Все, о чем я свидетельствую, — правда, и я постараюсь сейчас доказать Вам это.

Я снова вспоминаю с удивлением наши игры и радости детства, проведенного в Вашем прекрасном загородном доме в Виль-д^'Авре на глазах нашей доброй миссис Браун.

Я говорил Мадлен "ты", и она называла меня просто "Амори"; мы вприпрыжку бегали по широким аллеям, в глубине которых садилось солнце, мы танцевали под большими каштанами парка прекрасными летними вечерами, а днем предпринимали длительные поездки по воде и бесконечные прогулки по лесу.

Дорогой опекун, это было такое славное время.

Почему наши судьбы, соединившись на заре, разъединились, не достигнув полудня?

Почему я не могу быть Вашим сыном по-настоящему, а не только по форме?

Почему Мадлен и я не можем возобновить наши прежние отношения?

Почему я не могу сказать ей "ты "? Почему она мне больше не говорит "Амори "?

Все это мне казалось таким естественным, а теперь я боюсь, как бы мое воображение не создало тысячи препятствий тому; но разве на самом деле они существуют, дорогой опекун?

Видите ли, Вы считаете меня слишком молодым и, быть может, слишком легкомысленным; но я старше Мадлен на четыре года, и легкомысленности не будет места в моей жизни.