Сестра Харуна-ар-Рашида

— Этому никогда не бывать, — грустно покачала головой женщина. — Я чувствую, что последний раз в жизни обнимаю их, целую, прижимаю к груди. — Она умолкла, вытащила шелковый платочек, обшитый парчовыми нитка-мп, вытерла слезы и затем проговорила: — Ты же знаешь, в руках моего брата-тирана всесильная власть, нет в его сердце места ни жалости, ни состраданию. Пусть вокруг гибнут от голода и жажды, тают от любви — ему ни до кого нет дела. Он требует лишь исполнения своих желаний.

— Увы, сейида, — громко вздохнула Атба, — все мужчины одинаковы. Они господа положения, и они любят себя куда больше, чем нас. Им дозволено то, что нам запрещается. Мужчина имеет несколько жен, забавляется с рабынями и наложницами. А бедная женщина не вправе даже выйти замуж за того, кого любит…

— И все же ты не найдешь ни одного «господина положения», который поступал бы так же, как мой тиран, даром что он мне родной брат, — возразила ее собеседница. — В целом мире нет женщины несчастней меня! Брат выбрал мне мужа, устроил брак, отдал в жены, но запрещает то, в чем аллах не отказывает самым ничтожным своим созданиям. Разве это не позор, не насилие? Под страхом смерти нам запрещено встречаться наедине. А сам он, ты знаешь, развлекается как только может, окруженный во дворце толпами рабынь, привезенных со всех концов света!

Она заплакала. Глядя на нее, начали всхлипывать оба мальчика. Атба тоже едва удерживалась от слез. Но она взяла себя в руки и проговорила:

— Да храпит аллах эмира правоверных, сейида! Он возражает против твоего фактического замужества не потому, что визирь недостоин тебя как человек, как мужчина. Нет, у него недостойная кровь! Именно кровь. Ты дочь халифа, сестра халифа, прямой потомок пророка Мухаммеда. Ты должна хранить кровь незапятнанной. Ну разве тебе подобает иметь наследников от визиря? В общем понимании он вольноотпущенник, перс. Посмотри, сколько вокруг кровосмесительных связей! По мнению эмира правоверных, тебе надлежит сочетаться законным браком с хашимитом, твои наследники должны иметь чистую кровь. Харун ар-Рашид запретил фактическое замужество лишь из уважения к твоему высокому происхождению.

— Какие ты говоришь глупости! Перестань, как ученик, твердить урок, заученный с чужих слов. Хочешь внушить, будто я неправа? Напрасно стараешься! Если братец считает, что ребенок, зачатый от вольноотпущенника, опозорит халифат, почему же он сам нажил с рабыней сына и возвысил его до звания второго престолонаследника? Почему? А? Почему не довольствуется законным браком ну хотя бы с дочерью моего дяди Зубейдой? Кстати, он утверждает, что любит ее. Хороша любовь, нечего сказать! Моим братцем владеют дикие страсти. Он погряз в разврате. Никто не в силах его удержать. Я женщина, и поэтому он считает нужным тиранить меня. Да что там еще говорить — он тиранит всех!

Абуль Атахия почувствовал, как у него взмокла спина. Перед ним находилась Аббаса, родная сестра Харуна ар-Рашида. Из-за двери доносились слова, за слушание которых полагалась страшная казнь.

— Среди хашимитов, за которых ты ратуешь, нет ни одного, равного визирю, — продолжала Аббаса, обнимая детей. — Почему он запрещает мне видеться с ним? Разве позволительно так относиться к замужней сестре? Но я нарушаю этот запрет и впредь буду нарушать, несмотря на угрозу смерти! Я люблю его! Понимаешь, люблю! У нас двое сыновей. Наша любовь не преступление, хотя нам и приходится таиться от всех. О, когда кончится эта пытка! Скажи, когда? Мне надоело дрожать при мысли, что наша тайна может быть раскрыта!

Глава VII АББАСА

Ноги у Абуль Атахии подкашивались, тело бил озноб.

Когда-то поэту рассказывали историю родной сестры эмира правоверных, и он лихорадочно припоминал ее.

Аббаса принадлежала к ближайшему окружению повелителя халифата, так же как и визирь Джаафар ибн Яхья аль-Бармеки. Давно уже Харуну ар-Рашиду полюбились беседы с ними: молодой Джаафар был умным и дальновидным советчиком, Аббаса умело оживляла разговор. Беседы проходили непринужденно и с пользой для халифа. Но вот беда: мусульманский этикет строго-настрого запрещал незамужней женщине бывать в обществе, где присутствуют посторонние мужчины, и тем более участвовать в меджлисах. Нарушать установленный обычай не имел права даже эмир правоверных.

И тут Харун ар-Рашид нашел путь, который показался ему великолепным. Действительно, казалось, что проще, — составить фиктивный брачный договор и выдать Аббасу замуж за Джаафара! О фактической женитьбе, само собой разумеется, не могло быть и речи: вольноотпущенник перс не годился в отцы будущим наследникам халифата. В брачном договоре, скрепленном халифской печатью, предусмотрительно оговаривалось, что супруги имеют право встречаться только в присутствии эмира правоверных. Согласно существовавшим законам, за нарушение договора полагалась смерть.

Абуль Атахия был не в силах подавить злую усмешку: еще бы, отныне в его руках была судьба всемогущего Джаафара ибн Яхьи аль-Бармеки!