Сестры из Версаля. Любовницы короля

Я узнала о польской войне и Венском договоре. О наших врагах, австрийцах и британцах. Особенно австрийцах; известно, что у династии Габсбургов лишние пальцы на руках и у многих массивная нижняя челюсть – свидетельство их безбожных деяний. Многие утверждают, что мы приближаемся к войне с австрийцами, чему Флёри всячески противится, он, как говорят, сторонник мирного урегулирования вопроса.

* * *

Сейчас мы в Рамбуйе, всего в часе езды от дворца. Небольшой компанией мы выехали раньше, уже вечер, и мы ожидаем приезда короля. Он – раздраженный и проголодавшийся – присоединяется к нам в обитой дубовыми панелями библиотеке.

– Ну что за день! Что за день! Как приятно уехать из надоедливого дворца! Слуги, принесите мне чашку чего-нибудь горячего. Бульона.

– Дорогой, что случилось?

Луиза тянется за поцелуем. С тех пор как в прошлом году все узнали о ее положении, Луиза без лишних колебаний прилюдно демонстрирует свои чувства. Шаролэ говорит мне, что окружающие считают такое поведение несносным и полагают, что лучше бы она держала свою любовь в секрете.

Я с любопытством наблюдаю за ними. Луиза виснет на короле, как моллюск на корабле. Даже когда совершенно очевидно, что король желает остаться со мной наедине, она отказывается уходить, как бы мы ни давали ей понять, что она здесь лишняя. За это время мы с Людовиком все больше сближаемся и зачастую вечерами после ужина уединяемся в одной из комнат его личных покоев, где можем поговорить всласть и поцеловаться, если пожелаем. Луиза никогда ничего не спрашивает об этих вечерах; мне кажется, она предпочитает делать вид, что ничего не происходит.

Король вновь вздыхает:

– У Флёри только и разговоров что о крестьянах и дефиците муки на рынках. Похоже, дело серьезное.

– Мýки на рынках? – встревоженно переспрашивает Луиза.

– Верно, моя дорогая, на рынках нет муки. Причина всерьез забеспокоиться.

– Но зачем крестьянам мýки? Не понимаю. Если им так необходимо мучиться, зачем ходить на рынок?

Мёз подходит бочком и присоединяется к разговору:

– Ужасно, сир, ужасно. Руффек вернулся из деревни с новостями, что ситуация на самом деле гнетущая, – невозможно было спокойно пообедать без того, чтобы во дворе не собирались крестьяне и не жаловались на свою беду. Даже хуже того, им доступен только хлеб из серой низкосортной муки – после того, как его жена поела такого хлеба, у нее откололся зуб.

– А я слышала, что крестьяне едят траву, как животные, – добавляет мадам д’Эстре. – Ужас, просто кошмар! Где их манеры?

– Не стоит верить таким слухам. Всем известно, что крестьяне преувеличивают, что они, как всегда, впадают в крайность. Разумеется, это всего лишь фантастические истории, старые, как мир! – вставляет герцог де Дюра, еще один из доверенных людей короля, доброжелательный мужчина с крошечным ртом и недовольно поджатыми губами.

Король качает головой:

– И тем не менее это тревожит меня, бесконечно тревожит. Конечно, моей вины в этом нет – над природой я не властен! Мы должны больше молиться, возможно, на этот раз целую неделю.

– Есть и другое решение, – громко заявляю я, и в комнате повисает молчание.

– Что ваша прелестная головка понимает в таких вещах? – удивляется король, подходя к камину, у которого я сижу.

– Все, что интересно моему повелителю, интересно и мне.

– Ой, Полина, нельзя докучать Его Величеству делами, особенно здесь, в Рамбуйе. Нужно говорить о чем-то приятном, – поспешно вмешивается Луиза и властно кладет руку на плечо короля.

Он равнодушно отстраняется, стягивает перчатки, чтобы погреть руки у огня.

– И что же вы предлагаете, мадемуазель де Нель?

– Правительство должно покупать зерно и хранить его, а потом продавать, когда возникнет нужда. Если этого не сделать, это сделают купцы, которые спекулируют на зерне, они-то уж будут держать высокие цены, – прямо отвечаю я. В последнее время я стала страстной читательницей «Газеты Франции» и часто донимаю Орри, королевского ревизора, чтобы проверить свои теории. По-моему, этот человек отвечает на мои вопросы больше от изумления, чем по какой-то иной причине.

– Интересное предложение, мадемуазель. Кстати, Орри говорил мне то же самое. Позже расскажете мне подробнее. А сейчас я хочу переодеться и приготовиться к вечерним развлечениям. – Он берет у лакея кружку с теплым бульоном и делает знак Башелье: – Надеюсь, сегодня вечером в меню утка? И пирожное на десерт? Может быть, с крыжовником? – Я слышу его слова, когда он покидает комнату.

Луиза, стоящая у камина, смотрит на меня пустым взглядом. Одна из королевских борзых подходит и нюхает ее юбку. Она пытается отогнать собаку, не сводя с меня глаз.

– Он не любит говорить о делах, когда покидает пределы Версаля, Полина, – наконец-то шепчет она. – Ох, пошел вон, пес. Оставь меня в покое!

– Не стоит путать то, что не любишь ты, сестричка, с тем, что не любит король. Ты не единственный человек, который хорошо знает его привычки. – Я намеренно уколола ее, но это чистая правда: мы каждый день становимся все ближе, и как бы Луиза ни пыталась… она просто дура, если не замечает этого. Вскоре…