Сестры-соперницы

Солнце отражалось на острых изломах гранита, заставляя их сверкать как бриллианты. Это впечатляющее зрелище никогда не оставляло меня равнодушной. Надменная, грубая, вызывающая цитадель всегда казалась мне живым существом, и я была горда принадлежностью к ней. Наш дом казался каким-то добродушным, хотя его камни были такими же (или почти такими же) старыми, как те, из которых был сложен замок; но Тристан по сравнению с замком Пейлинг был просто милой и уютной обителью. Четыре зубчатые башни твердыни ясно говорили о том, что это крепость, остававшаяся неприступной в течение шести столетий, поскольку основан замок был еще во времена Вильгельма Завоевателя, а позже расширялся и укреплялся. Всякий раз, когда я его видела, мое воображение начинало работать, и я представляла себе защитников крепости, которые льют кипящее масло на головы осаждающих и обстреливают их из луков. На тяжелой дубовой двери, укрепленной железными полосами, - той, что находилась под сторожевой башней у ворот, - были видны отметины, вероятно, оставленные боевыми топорами.

Мы подъезжали с запада, и две башни были скрыты от наших взоров: Изелла, где по слухам, жили привидения, и Морская, где теперь жил дедушка Касвеллин. Я взглянула на мать. Лицо ее было озабоченным, и мне страшно захотелось узнать, какие картины встают при виде замка в ее воображении. Когда-нибудь я прочитаю о ее жизни там - полной происшествий и одновременно несчастливой, потому что именно это и было, видимо, причиной ее невеселых размышлений.

Выражение лица Берсабы тоже изменилось. У нее был четкий профиль, высокие скулы, удлиненные глаза с золотистыми ресницами, кончики которых были темными. Глядя на нее, я часто думала: описывая сестру, я описываю себя, ведь я выгляжу точно так же или почти так же. У нас могло быть лишь разное выражение лица. Наша мать как-то сказала: "Когда вы повзрослеете, то станете менее схожими. Жизненный опыт изменяет лица, а вас вряд ли ждет одна и та же судьба".

"Да и теперь, - подумала я, - мы можем выглядеть по-разному, так как она всегда менялась, приезжая в замок Пейлинг". Она была более скрытной, и я ощущала, что ей удается сделать то, что она всегда пыталась сделать, отстраниться от меня. Бывали моменты, когда я точно знала, о чем она думает, но сейчас она держала меня на расстоянии, а когда мы приедем в замок Пейлинг, она и вовсе может замкнуться в себе.

Я часто задумывалась: что же в замке Пейлинг делает ее такой?

Когда мы проезжали под опускной решеткой, направляясь во внутренний двор, раздался голос Розен:

- Они приехали!

Тут же появились тетя Мелани и с ней Мелдер и Гвенифер, вышедшие из боковой двери замка. Началась обычная для таких встреч суматоха. Конюхи повели лошадей в конюшни, а служанки занялись багажом.

Пройдя через комнату стражи, мы вошли в большой зал с каменными стенами, где висели алебарды, пики и несколько комплектов рыцарских доспехов, в которых воевали наши предки.

- Для начала пройдите в мою гостиную, - сказала Мелани, - а затем, когда немного придете в себя после дороги, можете отправляться в свои комнаты. Мне очень приятно вновь видеть вас. Близнецы просто прелестны.

Она улыбнулась нам, и я поняла, что она не различает, кто из нас кто.

Вино и пирожные уже дожидались нас в комнате, обставленной точно так же, как подобное помещение в Тристане. Когда я видела этих женщин вместе, мне всегда было как-то странно думать, что этот замок был когда-то домом нашей матери, а наш дом - домом тети Мелани.

Мы все заговорили разом, как это всегда бывает в таких случаях.

Потом мы разошлись по своим комнатам. Нас с Берсабой, как обычно, поместили вместе, и Розен с Гвенифер пришли помочь нам распаковать вещи. Гвенифер много рассказывала о балах, на которых она была в прошлом сезоне. Ей еще не исполнилось восемнадцать лет, но ее сестра Розен уже выезжала в свет, и было решено, что они должны посещать балы вместе. Розен полагала, что Джордж Кролл собирается просить ее руки, и хотя он был не бог весть какой завидной партией, над этим все-таки стоило подумать.

- Здесь так мало публики, - жаловалась Розен. - Как бы я хотела отправиться к королевскому двору!

Двор! Само это слово вызывало представление о балах, банкетах, государственных торжествах и о великолепных платьях с изысканными кружевами.

Розен сделала себе прическу с подвитой челкой, очень понравившуюся всем нам, и сообщила, что эту моду будто бы ввела королева Генриетта Мария. Она была очень весела, и ей вполне нравился Джордж Кролл, хотя он оказался не столь галантным кавалером, как ей бы хотелось.

- В придворных кругах назревает множество конфликтов, - заявила Берсаба.

Все уставились на нее. Это было в духе Берсабы - сказать что-нибудь очень серьезное в то время, когда у всех веселое настроение. Она продолжала:

- Отец беспокоится за вложенные в корабли деньги.

- Деньги! - возмущенно воскликнула Розен. - Мы говорим о модах!

- Моя дорогая кузина, - сказала Берсаба с видом превосходства, - если возникают трения между королем и парламентом, может случиться так, что никакие моды будут не нужны.