Сестры-соперницы

- Это кто говорит? - спросила уже не на шутку рассердившаяся Розен. Наверняка, Берсаба.

- Конечно, - подтвердила я.

- Ах, Анжел, заставь ее замолчать, - попросила Розен.

Я скрестила руки на груди и улыбнулась сестре.

- Я не могу ей приказывать, - напомнила я им.

- Просто глупо не обращать внимания на происходящее, - сердито сказала Берсаба. - Ты прекрасно знаешь, Анжел, что люди, посещающие отца, очень озабочены.

- Они всегда озабочены, - заявила Гвенифер. - Люди из Ост-Индской компании вечно чем-нибудь недовольны.

- Они делают исключительно важную для страны работу, - поддержала я сестру.

- Дружная парочка и безгрешные родители, - заключила Гвенифер. Давайте-ка поговорим о чем-нибудь поинтереснее.

- Так Джордж Кролл действительно хочет просить руки Розен? - спросила я.

- Почти наверняка, - ответила Розен, - и отец почти наверняка скажет "да", поскольку Кроллы - хорошая семья, а мама скажет "да", поскольку считает, что Джордж будет хорошим мужем.

- Значит, его мы вычеркиваем из списка, - сказала Берсаба.

- Как можно говорить такое! - воскликнула я.

- Так уж обстоят дела, - настаивала Берсаба. - Придет и наш черед.

- Я сама себе выберу мужа, - твердо заявила я.

- Я тоже, - столь же твердо сказала Берсаба.

Мы начали болтать о балах, кузины оценили наши наряды, разговоры были легкомысленными, и мне это нравилось, но я была уверена, что Берсаба считает такое времяпровождение глупым. Она устроила один из своих "периодов молчания", которые так бесили меня, потому что казалось, будто она нас попросту презирает.

Мы обедали в большом зале, так как народу собралось довольно много девять человек. Бастиан и дядя Коннелл, выезжавшие осматривать поместье, успели вернуться.

Когда мы переодевались к обеду, я предложила Берсабе:

- Давай оденемся в синее? Она заколебалась, а потом на ее губах появилась легкая улыбка:

- Хорошо.

- Мы немножко развлечемся, - сказала я, - сделав вид, что ты - это я, а я - это ты.

- Найдутся люди, которые заметят подвох.

- Кто?

- Ну, например, мама.

- Мама всегда различает нас.

Итак, мы надели наши платья из синего шелка с лифами на китовом усе, схваченные поясами чуть-чуть другого оттенка, с юбками, не достигающими щиколоток, так что из-под них виднелись нижние юбки из атласа, и с прелестными ниспадающими рукавами. Мы сшили платья в прошлом году, и хотя сейчас их нельзя было назвать последним криком моды, они были нам очень к лицу.

- Мы зачешем волосы наверх, - сказала Берсаба.

- Говорят, сейчас так не причесываются.

- У нас высокие лбы, и эта прическа нам идет, - ответила она и была права.

Мы стояли перед зеркалом и посмеивались. Хотя мы давно привыкли к нашему сходству, иногда это все же развлекало нас.

В холле нас расцеловал дядя Коннелл. Он был из тех мужчин, что любят женщин - любого возраста, происхождения и размера. Дядя был крупным, шумным, похожим в этом на дедушку Касвеллина. По крайней мере, глядя на него, можно было представить себе, каким был наш дедушка в молодости. "Но даже он, похоже, иногда побаивался дедушку Касвеллина, и в этом состояла разница между ними, так как дедушка никогда никого не боялся. Обняв и расцеловав нас, дядя взял меня за подбородок и спросил:

- Ты кто?

- Анжелет, - ответила я.

- Ну, не такой уж ты и ангелок <Имя/>происходит от английского angel - ангел.>, если я хоть что-то понимаю в этих делах. Все рассмеялись.

- А Берсаба? Ну-ка, моя девочка, подойди поближе и поцелуй дядю.

Берсаба нехотя подошла к нему, что склонило дядю к двум поцелуям подряд, как будто двойная доза могла оказаться для нее приятнее.

Поговаривали, что Коннелл, как истинный представитель рода Касвеллинов, имеет возлюбленных по всей округе и несколько детей, прижитых со служанками.

Мне было любопытно, что по этому поводу думает тетя Мелани, но она никак не проявляла своих чувств. Я обсудила все это с Берсабой, которая считала, что тетя принимает такое положение вещей как должное, и пока это не вредит хозяйству, семье, она будет закрывать глаза.

- Я бы нашла, что сказать, если бы была на ее месте, - заявила я.

- А я в таком случае нашла бы, что сделать, - заметила Берсаба.

Пришел и Бастиан. Мне он показался таким же красивым, как на рисунке Берсабы, - ну, почти таким же. Он был ростом со своего отца, а сочетание внешности отца и характера матери делало его очень привлекательным. Он переводил взгляд с Берсабы на меня и обратно. Берсаба рассмеялась, и тогда он сказал:

- А, это ты, Берсаба, - и расцеловал вначале ее, а потом меня.

Дядя Коннелл дал команду усаживаться за стол, и мы охотно повиновались. Сам он сел во главе длинного обеденного стола, а мама и Мелдер - по обе стороны от него. Мы с Берсабой уселись рядом с тетей Мелани, а Бастиан пристроился поближе к Берсабе.

Разговаривали в основном о местных делах, о том, что еще нужно сделать по хозяйству. Потом мама упомянула о растущих трудностях Ост-Индской компании, которые, как она надеялась, уменьшатся после постройки фабрики в Индии.

Бастиан сказал: