Читаем Сети города. Люди. Технологии. Власти полностью

Фотография в музее: цифровые следы о посещении места

Использование Instagram в музее – это комплексный феномен. С одной стороны, он предполагает практики посещения музея со своими нормами, правилами поведения и принятыми форматами взаимодействия с музейными объектами. С другой стороны, это культурные практики фотографии, имеющие свою долгую историю. Наконец, это практики instagram-платформы, которые, несмотря на свое недавнее появление, уже хорошо опознаются. Все это формирует природу публикаций о посещении музея в эпоху социальных медиа.

Недостатком многих работ о цифровых технологиях в музее является то, что фотографирование рассматривается как самодостаточная практика, не связанная с более широким культурным и технологическим контекстом. Отсюда возникают полярные позиции по отношению к фотографии в музее. С одной стороны, мы наблюдаем критику визуального потребления, в котором стремление создать красивую фотографию затмевает образовательную цель визита в музей. С другой стороны, фотографирование поощряется как более осмысленный способ взаимодействия с экспонатами, приводящий к структурированию информации о музее. На наш взгляд, фотографирование в музее следует интерпретировать скорее в контексте современной практики создания цифровых следов о посещении места, нежели практики, преследующей цель исключительно образования или развлечения.

Анализируя содержание фотографий, авторы существующих работ не учитывают того, что музей – это зачастую значимое городское пространство, посещение которого входит в опыт освоения города и сопровождается фотографией как особым видом эстетического визуального потребления[742]. Документирование этого события направлено на передачу сообщения о присутствии конкретного человека в конкретном месте. Это формирует в том числе определенный канон того, как и что фотографируется[743]. Потому сегодня, когда Instagram стал одной из наиболее популярных платформ для обмена фотографиями, упускать эту связь, особенно в контексте посещения музея, было бы неверно.

«Туристический канон», ориентированный на конструирование связи между туристом и городом, продолжает себя и в музейной мобильной фотографии. Установка на документацию посетителя рядом с памятным объектом прослеживается и здесь – посетители Эрмитажа позируют на Иорданской лестнице, рядом с наиболее известными шедеврами, на фоне Зимнего дворца. Копирование поз статуй, разыгрывание композиций живописных полотен не является чем-то новым и присущим исключительно фотографии в музее и является одним из способов «вписывания себя в контекст города»[744]. Однако если в городском пространстве непосредственно взаимодействие условно разрешено – городскую скульптуру можно приобнять, потереть ей нос на счастье, – то в музее посетителям остается только копировать изображенное.

Селфи выступает здесь, с одной стороны, новшеством, а с другой стороны, укладывается в туристическую практику коллективных и индивидуальных фотографий. Фото, изображающие руки или ноги и стаканчики кофе, также передают сообщение о нахождении посетителя в музее, что типологически восходит к туристической фотографии. Но если раньше человек должен был присутствовать на фотографии с памятным объектом, то сейчас это не обязательно – присутствие обеспечивается тем, что фотография выложена в instagram-аккаунте, принадлежащем автору фото. Популярность коллажей также можно объяснить желанием собрать визуальное сообщение о посещении музея и буквально показать подписчикам, из чего этот опыт состоит.

Однако рассматривать фотографию в музее только через перспективу туристического канона было бы не вполне корректно. Instagram наследует особенности туристической фотографии, одновременно расширяя ее возможности с помощью новых инструментов. Наследование не предполагает копирования или точного воспроизведения предшествующих практик. Исследователи современных цифровых технологий отмечают, что сегодня мы можем увидеть как минимум два отличия «культуры Kodak» от современных практик фотографии. В то время как более традиционные формы обращения с фотографией предполагали, что снимки будут демонстрироваться лишь узкому кругу знакомых и друзей, новые технологии принципиально расширяют аудиторию адресатов. В «культуре Kodak» владельцы изображений стремились контролировать интерпретации фотографий во время демонстрации снимков. Пользователи социальных сетей типа Instagram или Flickr, наоборот, превращают фотографирование и выкладывание фотографий в публичное событие, которое сопровождается обсуждением и оцениванием со стороны других, в том числе незнакомых, людей[745].

Перейти на страницу:

Все книги серии Studia Urbanica

Собственная логика городов. Новые подходы в урбанистике
Собственная логика городов. Новые подходы в урбанистике

Книга стала итогом ряда междисциплинарных исследований, объединенных концепцией «собственной логики городов», которая предлагает альтернативу устоявшейся традиции рассматривать город преимущественно как зеркало социальных процессов. «Собственная логика городов» – это подход, демонстрирующий, как возможно сфокусироваться на своеобразии и гетерогенности отдельных городов, для того чтобы устанавливать специфические закономерности, связанные с отличиями одного города от другого, опираясь на собственную «логику» каждого из них. Вопрос о теоретических инструментах, позволяющих описывать подобные закономерности, становится в книге предметом критической дискуссии. В частности, авторы обсуждают и используют такие понятия, как «городской габитус», «воображаемое города», городские «ландшафты знания» и др. Особое внимание в этой связи уделяется сравнительной перспективе и различным типам отношений между городами. В качестве примеров в книге сопоставляется ряд европейских городов – таких как Берлин и Йена, Франкфурт и Гамбург, Шеффилд и Манчестер. Отдельно рассматриваются африканские города с точки зрения их «собственной логики».

Коллектив авторов , Мартина Лёв , Хельмут Беркинг

Скульптура и архитектура
Социальная справедливость и город
Социальная справедливость и город

Перед читателем одна из классических работ Д. Харви, авторитетнейшего англо-американского географа, одного из основоположников «радикальной географии», лауреата Премии Вотрена Люда (1995), которую считают Нобелевской премией по географии. Книга представляет собой редкий пример не просто экономического, но политэкономического исследования оснований и особенностей городского развития. И хотя автор опирается на анализ процессов, имевших место в США и Западной Европе в 1960–1970-х годах XX века, его наблюдения полувековой давности более чем актуальны для ситуации сегодняшней России. Работы Харви, тесно связанные с идеями левых интеллектуалов (прежде всего французских) середины 1960-х, сильнейшим образом повлияли на англосаксонскую традицию исследования города в XX веке.

Дэвид Харви

Обществознание, социология
Не-места. Введение в антропологию гипермодерна
Не-места. Введение в антропологию гипермодерна

Работа Марка Оже принадлежит к известной в социальной философии и антропологии традиции, посвященной поиску взаимосвязей между физическим, символическим и социальным пространствами. Автор пытается переосмыслить ее в контексте не просто вызовов XX века, но эпохи, которую он именует «гипермодерном». Гипермодерн для Оже характеризуется чрезмерной избыточностью времени и пространств и особыми коллизиями личности, переживающей серьезные трансформации. Поднимаемые автором вопросы не только остроактуальны, но и способны обнажить новые пласты смыслов – интуитивно знакомые, но давно не замечаемые, позволяющие лучше понять стремительно меняющийся мир гипермодерна. Марк Оже – директор по научной работе (directeur d'études) в Высшей школе социальных наук, которой он руководил с 1985 по 1995 год.

Марк Оже

Культурология / Философия / Образование и наука
Градостроительная политика в CCCР (1917–1929). От города-сада к ведомственному рабочему поселку
Градостроительная политика в CCCР (1917–1929). От города-сада к ведомственному рабочему поселку

Город-сад – романтизированная картина западного образа жизни в пригородных поселках с живописными улочками и рядами утопающих в зелени коттеджей с ухоженными фасадами, рядом с полями и заливными лугами. На фоне советской действительности – бараков или двухэтажных деревянных полусгнивших построек 1930-х годов, хрущевских монотонных индустриально-панельных пятиэтажек 1950–1960-х годов – этот образ, почти запретный в советский период, будил фантазию и порождал мечты. Почему в СССР с началом индустриализации столь популярная до этого идея города-сада была официально отвергнута? Почему пришедшая ей на смену доктрина советского рабочего поселка практически оказалась воплощенной в вид барачных коммуналок для 85 % населения, точно таких же коммуналок в двухэтажных деревянных домах для 10–12 % руководящих работников среднего уровня, трудившихся на градообразующих предприятиях, крохотных обособленных коттеджных поселочков, охраняемых НКВД, для узкого круга партийно-советской элиты? Почему советская градостроительная политика, вместо того чтобы обеспечивать комфорт повседневной жизни строителей коммунизма, использовалась как средство компактного расселения трудо-бытовых коллективов? А жилище оказалось превращенным в инструмент управления людьми – в рычаг установления репрессивного социального и политического порядка? Ответы на эти и многие другие вопросы читатель найдет в этой книге.

Марк Григорьевич Меерович

Скульптура и архитектура

Похожие книги

Лучшее в нас. Почему насилия в мире стало меньше
Лучшее в нас. Почему насилия в мире стало меньше

Сталкиваясь с бесконечным потоком новостей о войнах, преступности и терроризме, нетрудно поверить, что мы живем в самый страшный период в истории человечества.Но Стивен Пинкер показывает в своей удивительной и захватывающей книге, что на самом деле все обстоит ровно наоборот: на протяжении тысячелетий насилие сокращается, и мы, по всей вероятности, живем в самое мирное время за всю историю существования нашего вида.В прошлом войны, рабство, детоубийство, жестокое обращение с детьми, убийства, погромы, калечащие наказания, кровопролитные столкновения и проявления геноцида были обычным делом. Но в нашей с вами действительности Пинкер показывает (в том числе с помощью сотни с лишним графиков и карт), что все эти виды насилия значительно сократились и повсеместно все больше осуждаются обществом. Как это произошло?В этой революционной работе Пинкер исследует глубины человеческой природы и, сочетая историю с психологией, рисует удивительную картину мира, который все чаще отказывается от насилия. Автор помогает понять наши запутанные мотивы — внутренних демонов, которые склоняют нас к насилию, и добрых ангелов, указывающих противоположный путь, — а также проследить, как изменение условий жизни помогло нашим добрым ангелам взять верх.Развенчивая фаталистические мифы о том, что насилие — неотъемлемое свойство человеческой цивилизации, а время, в которое мы живем, проклято, эта смелая и задевающая за живое книга несомненно вызовет горячие споры и в кабинетах политиков и ученых, и в домах обычных читателей, поскольку она ставит под сомнение и изменяет наши взгляды на общество.

Стивен Пинкер

Обществознание, социология / Зарубежная публицистика / Документальное
Азбука аналитики
Азбука аналитики

В издании рассматривается широкий спектр вопросов, связанных с методологией, организацией и технологиями современной аналитической работы. Показаны возможности использования аналитического инструментария для исследования социально-политических и экономических процессов, организации эффективного функционирования и развития систем управления предприятиями и учреждениями, совершенствования процессов принятия управленческих решений в сфере государственного и муниципального управления. Раскрывается сущность системного анализа и решения проблем, приведены примеры успешной прикладной аналитической работы.Издание будет полезно как для профессиональных управленцев государственного и корпоративного сектора, так и для лиц, желающих освоить теоретические основы и практику аналитической работы.

Юрий Васильевич Курносов

Обществознание, социология
Грамматика порядка
Грамматика порядка

Книга социолога Александра Бикбова – это результат многолетнего изучения автором российского и советского общества, а также фундаментальное введение в историческую социологию понятий. Анализ масштабных социальных изменений соединяется здесь с детальным исследованием связей между понятиями из публичного словаря разных периодов. Автор проясняет устройство российского общества последних 20 лет, социальные взаимодействия и борьбу, которые разворачиваются вокруг понятий «средний класс», «демократия», «российская наука», «русская нация». Читатель также получает возможность ознакомиться с революционным научным подходом к изучению советского периода, воссоздающим неочевидные обстоятельства социальной и политической истории понятий «научно-технический прогресс», «всесторонне развитая личность», «социалистический гуманизм», «социальная проблема». Редкое в российских исследованиях внимание уделено роли академической экспертизы в придании смысла политическому режиму.Исследование охватывает время от эпохи общественного подъема последней трети XIX в. до митингов протеста, начавшихся в 2011 г. Раскрытие сходств и различий в российской и европейской (прежде всего французской) социальной истории придает исследованию особую иллюстративность и глубину. Книгу отличают теоретическая новизна, нетривиальные исследовательские приемы, ясность изложения и блестящая систематизация автором обширного фактического материала. Она встретит несомненный интерес у социологов и историков России и СССР, социальных лингвистов, философов, студентов и аспирантов, изучающих российское общество, а также у широкого круга образованных и критически мыслящих читателей.

Александр Тахирович Бикбов

Обществознание, социология