Сети города. Люди. Технологии. Власти

Как и апологет «Новых игр» Джордж Леонард, теоретик медиа Лев Манович рассматривает игру как отказ от скопического режима репрезентации перспективы (кульминацией которого служит кино) с его картезианскими презумпциями субъектно-объектных отношений и причинно-следственными мастер-нарративами. Манович рассматривает видеоигры, состоящие из компьютерной онтологии данных и алгоритмов, как символическую форму современной жизни[765]. Новые игры и те способы, с помощью которых вырабатывалось новое понимание окружающей среды, дестабилизировали отношения фигуры и фона, к чему так стремился Леонард. Именно поэтому этот текст вписывается в более широкий круг исследований, посвященных взаимодействиям городского пространства и цифровых технологий. Например, результаты важных исследований на эту тему опубликованы в книге «Код/Пространство» (Code/Space) Роба Китчина и Мартина Доджа, в которой авторы рассматривают ситуации, когда «программное обеспечение выходит за пределы компьютера и становится пространственно активно […] генерируя поведение и возможности»[766]. Чтобы понять значительность перехода к базе данных как символической форме и реконфигурации отношений фигуры/фона в работах Леонарда, рассмотрим сначала его отношение к ландшафту на примере кейса Золотых Ворот.

Ландшафт и алгоритмы у Золотых Ворот

Знаменитые Золотые Ворота как место проведения «Новых игр» воплощают в своем многовековом развитии бóльшую часть эволюции ландшафта-как-базы данных и зарождения цифрового подхода к изучению и трансформации пространства. Основанное в 1776 году как самый северный форпост Испанской империи на североамериканском континенте, поселение в заливе Сан-Франциско выросло из Закона Индий и опиралось на архитектурные трактаты Альберти, которые легли в основу организации колониального города Йерба Буэна и его первого публичного пространства, или плазы, – нынешней Портсмут-сквер[767]. В истории ландшафта Соединенных Штатов Калифорния и Золотые Ворота занимают особое место. Сан-Франциско как столица Западного побережья заявил о себе как о центре современного американского природоохранного движения уже в XIX веке. По совету Фредерика Лоу Олмстеда[768], который тогда преподавал в Калифорнии, была учреждена новая категория земель, не подлежащая промышленному и коммерческому развитию, на основе чего в 1916 году и появилась Служба национальных парков.

Таким образом, по мере взросления молодой республики в пору индустриализации и массовой иммиграции, за образец для формирования публичного пространства буржуазного города, невзирая на открытый фронтир, была принята модель фолькспарка[769]. Это отразилось не только на системе национальных парков, но также и на движении «городской красоты» конца XIX века. Эти движения начали рассматривать городскую среду как предмет дизайна[770], который мог бы помочь в формировании национального характера.

Статус Золотых Ворот как главного порта прибытия на западном побережье позволяет проследить, как возрастала зависимость современного военного дела от пожарного надзора, информационных схем обратной связи и логистики[771]. В частности, из‐за возросших точности, дальнобойности и скорострельности пушек, впервые установленных у Золотых Ворот в 1885 году, начали сливаться баллистические и коммуникационные технологии. Во время филиппино-американской войны 1898 года – первой, которой руководили по телефону: военный штаб Белого дома передавал команды и полномочия через весь Тихий океан по трансокеанскому кабелю, – эти тенденции только усилились.

Транстихоокеанские связи еще больше укрепились с появлением прямо к северу от Золотых Ворот транстихоокеанских радиоустановок Маркони, что было следствием взаимопроникновения технологий в крупных морском и инженерном секторах[772]. Это помогло превратить регион в центр «второй промышленной революции», положив начало высокотехнологичному сообществу любителей электроинженерии, которое и выросло впоследствии в «инновационную экосистему» Силиконовой долины, породившей, в частности, и «Новые игры»[773]. В рамках этого процесса можно выделить четкую динамику, которую многие ученые описывают как реконфигурацию отношений между дизайном и средой с появлением цифровых вычислений, беспроводной связи и аэрофотосъемки, кульминацией чему послужила доктрина взаимного гарантированного уничтожения[774]. Так, для философа Петера Слотердайка «оригинальность» XX века лежит на пересечении «практики терроризма, концепции проектирования продуктов и экологического мышления»[775].