Сети Вероники

– Нет, читала только. Я в Италии не была еще, – ответила Алеся. – Сережка подрастет, тогда поедем. Пока ему рано, не поймет ничего. А вот это пармелия. – Она оторвала от ствола что-то вроде лишайника. – Ее сушат и от кровотечения прикладывают. Действительно помогает, я пробовала.

Возможность поехать куда-то без ребенка она, кажется, не рассматривала.

Сережка ушел вперед. Его далеко было видно в сквозном пространстве бора. Женя взял Алесю за руку, притянул к себе и поцеловал. От того, как она ответила на поцелуй, по нему словно ток прошел.

– Я не маньяк, не думай. – Он с трудом заставил себя оторваться от ее губ и разомкнуть руки. – Сам не пойму, что со мной такое.

– У тебя давно женщины не было, наверное, – сказала она.

– И это тоже.

Он согласился с Алесиными словами, но объяснять ей, что воздержание ему в общем-то привычно и на женщин он по возвращении из командировок обычно все же не набрасывается, – не стал.

– Идите сюда! – крикнул Сережка. – Тут столько! Я уже резать устал!

– Иди, я сейчас, – сказал Женя. – Вон там тоже белые, видишь? Жалко оставлять.

На самом деле ему просто не хотелось появляться перед ребенком в чересчур возбужденном виде.

Он стоял под прямой, как меч, сосной и, забыв про грибы, смотрел, как Алеся идет между деревьями. Вдруг понял, что в ней нет ничего материального – вся она состоит из сплошного светового потока, непонятно откуда исходящего. Это ее ноги он только что раздвигал коленями, в ее губы впивался с голодной жадностью? Невозможно поверить. Хотеть ее – все равно что хотеть небесное тело. Как странно в ней это сочетается. И еще более странно, что он думает о таких невнятных вещах.

Все три корзины были уже доверху полны маленькими крепкими грибами. Алеся устала. Она об этом не говорила, но глаза потускнели. Женя взял у нее из рук ее корзину, а когда она попыталась возразить, сказал:

– Если бы я от азарта не одурел, мы бы так далеко не забрели. Ты будешь дорогу показывать. – И добавил: – Если знаешь.

– Мама дорогу всегда знает, – заверил Сережка. – И в лесу, и на болоте тоже. Как русалка.

– Что-то в этом есть, – согласился Женя, вспомнив, как она показалась ему потоком световых частиц.

– Скорее как кикимора, – вздохнула Алеся, потирая поцарапанную веткой щеку.

– А сам ты нисколечки не устал, – заметил Сережка. – Спортом занимаешься? Каким?

– Да никаким, – пожал плечами Женя. – Просто по работе нагрузки, привык. Ну, плаваю, когда есть возможность.

На эпидемии лихорадки Эбола в Либерии он работал в реанимационном блоке двадцать часов без перерыва, потому что одноразовый защитный костюм на нем был последний и снять его, чтобы поесть и отдохнуть, было невозможно, так как нечем было бы его потом заменить. Но рассказывать об этом не стал, конечно. С какой стати рассказывать в раю полесского бора о том, как в аду почти сутки ходил в памперсе?

Пригорок был усыпан сухими иглами. Весь воздух состоял из запаха старых прогретых сосен. Алеся, закрыв глаза, сидела под одной из них, прислонившись спиной к стволу. Женя сел рядом, погладил ее руку и виновато сказал:

– Что ж ты меня не остановила-то, а? Ходили, ходили… Я все грибы сам почищу, честное слово.

Она засмеялась и, не открывая глаз, ответила:

– Мы не далеко зашли вообще-то. Обратно через болото пойдем. Тебе интересно будет посмотреть. И вдвое короче выйдет.

Болото оказалось не то чтобы интересным – скорее, странным пространством. На некоторых участках оно напоминало саванну. Над упругими кочками одиноко торчали деревья, и казалось, все они сломлены или надломлены. Не верилось, что совсем рядом сухой светлый бор с мачтовыми соснами.

– Это какие деревья? – спросил Женя.

– Ольхи, – ответила Алеся. – Тревожные, правда? В Средние века, я читала, их колдовскими называли. Особенно осенью они такие… – Она поежилась. – Страшновато здесь, в общем.

Солнце скрылось в серой путанице набежавших облаков. Женя обвел взглядом темные водные бочажины, приземистые кусты. Огромная черная птица сорвалась с высокой кочки и полетела над болотным пространством. Он вздрогнул от неожиданности и, провожая птицу взглядом, сказал:

– Не удивительно, что столько мистики на болотную тему. Располагает, да.

– Это бусел полетел, – сказал Сережка. – Черный аист. Они в Красной книге, а тут дополна их. Мам, я быстрей побегу? – нетерпеливо спросил он. – Мы с Димкой договорились змея запускать. Которого Женя мне с Москвы привез.

– Вместе дойдем, – ответила Алеся. – Успеешь к Димке. Он здесь однажды заблудился, – объяснила она Жене. – Чудом в багну не затянуло.

– И ничего не заблудился, – проворчал Сережка. – Если б ты меня не нашла, я и сам бы вышел.

– Долго его искала? – спросил Женя.

– Не помню. У меня от страха сдвиг сознания произошел. Но оказалось, это даже хорошо.

– Почему?

– Ну… Мне тогда надо было кое-что решить. Не понимала, что мне делать. А здесь поняла.

– Первый раз слышу, чтобы ты говорила загадками, – заметил Женя.

– Да, я довольно скучная.

– Я совсем не то… – начал было он.

– Жень, а собака Баскервилей на таком болоте жила? – спросил Сережка.

Алеся наклонилась, собирая во мху багровые мелкие ягоды.