Севастополь. История страны в лицах

На одном из «военных» форумов цитируется немецкое исследование 1966 года, и эту цитату нужно, конечно, проверять, что невозможно при закрытых библиотеках. И тем не менее:

«Восемнадцатого июля 1918 г. германский военный атташе в Москве майор Шуберт, сообщая в Берлин сведения о намерениях Троцкого в случае угрозы захвата Петрограда немцами взорвать корабли Балтийского флота, информировал о своей встрече с Беренсом по этому поводу. Последний, придерживавшийся по словам майора монархических убеждений, заявил о готовности способствовать сдаче флота Германии, если она гарантирует в будущем возврат кораблей монархическому правительству России. Немцы предложили вывести их в Ревель, так как для них главным являлось в перспективе исключить возможность какого-либо участия русского флота в текущей войне»[110].

Если Евгений Беренс действительно летом 1918 года выходил на контакт с немцами как «идейный монархист», готовый решать с ними вопрос о российском флоте и бороться против большевиков, то самое вероятное объяснение приводимому факту – эта деятельность Беренса была инициирована большевиками в разведывательных целях, что объясняет и его последующую неуязвимость от подозрений в участии в «заговоре послов», и его большую внутреннюю свободу в руководстве Морским генштабом.

Однако была ли у Евгения Беренса какая-то особая индульгенция от руководства большевиков?

Представляется, что вряд ли – ведь даже к своему непосредственному начальнику Льву Троцкому (народный комиссар по военным и морским делам с февраля 1918 года) у него не было «прямого хода».

Как ясно из книги К.Назаренко, для проведения нужной ему политики (сохранить морское ведомство отдельного от сухопутного, сохранить подчинение морской авиации Морскому генштабу и т. п.[111]) он использовал В. Альтфатера[112], хотя некоторые вопросы – как в случае с созданием разведки «молодого Красного флота» летом 1918 года – Троцкий, Альтфатер и Беренс изначально обсуждали вместе[113].

В начале 1919 года все виды разведок перешли под контроль ВЧК. Согласившись с этой передачей, в Морском генштабе тут же стали разрабатывать новый проект учреждения разведки при МГШ.

Неизвестно во что бы вылилась эта деятельность, если бы Евгений Беренс в апреле 1919 года не был срочно назначен на пост командующего Морскими силами республики в связи со смертью Альтфатера.

Его функционал на этом посту явно изменился – и хотя Евгений Беренс по-прежнему далек от прямого руководства боевыми действиями, он начал выезжать на фронт, в частности, для инспектирования речных и озерных флотилий, созданных из кораблей Балтийского флота – единственного флота, имевшегося в распоряжении большевиков в годы гражданской войны. Морской офицер Владимир Белли, в будущем – советский военный разведчик, взятый в 1919 году Беренсом в Морской генштаб, так вспоминает свои поездки с ним по флотилиям:

«Осенью 1919 года мне довелось сопровождать коморси (Командующий Морскими силами республики – Л. У.) в его инспекторской поездке по Волге. Евгений Андреевич подробно ознакомился с работой Нижегородского военного порта, с состоянием и деятельностью Волжской военной флотилии, порта в Саратове»[114].

Летом 1919 года Евгений Беренс присутствовал при падении Царицына, который «красные» не смогли отстоять под натиском Петра Врангеля. Флотилиями в боях за Царицын командовал Федор Раскольников, которого Беренс знал с ноября 1917 года – это был первый «советский» начальник над ним, комиссар Морского генерального штаба.

Известная писательница и революционерка Лариса Рейснер, в этот момент – жена Раскольникова и одновременно комиссар Морского генерального штаба при флотилиях, так патетически описывала командующего Рабоче-крестьянским красным флотом: