Севастополь. История страны в лицах

«Он вроде бы был самым главным, а при этом мало в чем конкретно участвовал. Командование Морских сил республики занималось в основном снабжением речных сил, и как командование, ставящее оперативные задачи, оно выступать не могло. Если взять сухопутные войска, то фамилии Вацетиса и Каменева как главнокомандующих звучат реже, чем фамилии командующих фронтами – Егоров, Тухачевский, Фрунзе. В отношении флота это еще более справедливо. Речные силы подчинялись местному сухопутному командованию. За исключением Балтийского флота, который получал задания по борьбе с англичанами и немного с эстонцами. Весной 1920 года в Одессе пробовали достроить подводные лодки, да не успели. Азовская флотилия действовала сам по себе».

Однако, как и ранее в Морском генштабе, старший из братьев Беренсов проявил себя успешным аппаратчиком – Морские силы республики перетягивают на себя часть функционала Морского генштаба[117], занимаются инвентаризацией собственности заводов морского ведомства, успешно забирают у сухопутных войск территории морских крепостей[118].

Кроме того, Беренс создает собственный штаб – штаб коморси (командующего Морскими силами республики), который был единственным из всех морских ведомств, не подчинявшихся управляющему народного комиссариата по военным и морским делам.

В. Белли так вспоминает об этом:

«Во второй половине 1919 года был сформирован штаб командующего Морскими Силами Республики… В связи с этим Генмор (т. е. Морской генеральный штаб, который ранее возглавлял Беренс – Л. У.) утратил значение высшего морского оперативно-административного органа и основные его функции перешли к штабу коморси… По организационной структуре того времени все центральные учреждения морского ведомства, за исключением штаба коморси, подчинялись управляющему Народным комиссариатом по морским делам Н. К. Игнатьеву… И несмотря на такое положение, никогда не было трений или недоразумений между двумя инстанциями: командной (коморси и его штаб) и “министерской” (упморком и центральный аппарат наркомата). Это следует отнести к доброй воле глав обеих инстанций, и прежде всего к умению Е.А. Беренса организовать работу, а также его личным качествам: такту, выдержке и замечательной терпимости к чужому мнению»[119].

К. Назаренко в своем исследовании отмечает, что Морской генштаб в 1919 году уступил «право первородства» штабу Командующего морскими силами республики[120] – представляется, что это было прямым результатом деятельности Евгения Беренса на новой должности.

С февраля 1920 года его роль при большевиках меняется, и следующие несколько лет Евгений Беренс выполняет, скорее, дипломатические функции (участник советской делегации на мирных переговорах с Финляндией, военно-морской эксперт советской делегации на Генуэзской, Лозаннской и Рижской конференциях), а с 1924 года он – военно-морской атташе СССР в Великобритании.

Историки (Кирилл Назаренко, Александр Колпакиди) в разговоре с автором этих строк отметили, что были атташе, которые выполняли только представительские функции, не являясь при этом разведчиками. Однако, как станет ясно ниже, Евгений Беренс, если и не был полноценным разведчиком, тем не менее, активно взаимодействовал с Закордонным отделом ГПУ.

Часть 2. Михаил Беренс: От петроградской апатии до Бизертинской пристани