Севастопольский блиц

Где-то внутри меня нарастало безумие; багровым звенящим шаром оно вспухало, поднимаясь из глубин моей сущности. Странные, неуместные мысли заполонили голову, точно тысячи зловредных жучков. Почему-то мне вдруг показалось, что в нынешнем моем облике есть ужасный диссонанс – и я принялась с неистовством выдергивать из волос шпильки, разрушая замысловатую прическу, сотворенную утром моим личным куафером. Я драла свои волосы, я вытягивала их, чтобы только голова моя соответствовала позорному одеянию приговоренной – странная логика сходящей с ума женщины, которая знает, что скоро умрет. Я выдирала целые пряди, меня трясло, я слышала свое собственное хриплое дыхание. Я остановилась только когда устала. Я стояла посреди кельи с распущенными свисающими до колен всклокоченными волосами, и, должно быть, больше всего походила на ведьму. И вот, когда я отчетливо представила, как выгляжу со стороны – я больше не могла контролировать себя. Мною словно овладел демон. Сначала я пронзительно взвизгнула, а потом визг сменился протяжным воем, перемежаемым бурными рыданиями. Такой истерики мне еще не приходилось переживать. Я что-то выкрикивала, я к кому-то взывала, речь моя была сумбурной. Я царапала свое лицо, каталась по полу, била кулаком о стены…

Не знаю, сколько продолжался мой безумный припадок. Внезапно я услышала отчетливый дробный стук в дверь, в котором не было ни тревожности, ни суетливости; он звучал четко и уверенно. Звук этот подействовал на меня совершенно неожиданным образом. Я замолчала. Поднялась с пола. Тряхнула головой, чтобы откинуть назад свои спутанные космы. Затем повернулась к двери.

Стук прозвучал снова. Не знаю, что было в этом звуке такого – но на меня как будто снизошло какое-то умиротворение. В сердце моем запела надежда. Пока еще слабый и неразборчивый, голос ее побуждал приблизиться к двери, чтобы впустить странного гостя… Но как же я его впущу? Открывать дверь не в моей власти, ведь я узница… Но почему-то, повинуясь необъяснимому побуждению, я все же подошла к двери и спросила:

– Кто там?

– Это Флоренс Найтингейл, – раздалось из-за двери, – впустите меня, Ваше Величество…

Флоренс Найтингейл? Как? И она здесь? Ходит свободно, не заперта в келье? Как странно… А еще более странно и даже, пожалуй, абсурдно то, что она просить меня впустить ее… Она что, думает, что я тут в качестве почетной гостьи?

– Я не могу впустить вас, мисс Найтингейл, – ответила я, – я тут заперта.

– Можете, – в голосе Флоренс было столько уверенности, что я вся превратилась во внимание. – Только скажите, что вы хотите меня видеть, и дверь откроется. Выйти вам не дадут, а вот впускать или не впускать гостей, кроме самого хозяина этого места, вы в полном праве.

Что она говорит? Что за безумные речи? Впрочем, не все ли равно… Не я ли сама только что сама была во власти безумия, вызванного отчаянием… Что ж, я сделаю так, как она говорит. В этом царстве сумасшествия и абсурда едва ли кто-то меня осудит за это. Конечно же, дверь не откроется. И две сумасшедшие будут переговариваться через нее…

– Я хочу вас видеть, мисс Найтингейл… – сказала я, стараясь, чтобы голос мой звучал величественно, как и прежде, – прошу вас войти и быть моей гостьей.

И едва я договорила эти слова, дверь и вправду совершенно бесшумно открылась… Это новое потрясение даже на пару минут заставило меня забыть о том, в каком я виде.

Это действительно была Флоренс – но в то же время как будто бы и не она… Ощущение было такое, словно выцветшую черно-белую дагерротипию раскрасили яркими красками: губы вошедшей женщины алели, на щеках играл здоровый румянец, а глаза, которые я помнила водянисто-голубыми, наполнились яркой бирюзовостью. Она явно помолодела и похорошела. Сколько же ей лет? Кажется, что-то около тридцати пяти – ненамного младше меня, а выглядит значительно моложе своих лет… И тут я запоздало вспомнила, что стою перед ней лохматая, босиком, с исцарапанным лицом и в нищенском рубище. Но сквозь землю провалиться не представлялось возможным, и поэтому, выпрямив спину и вздернув подбородок, я произнесла с горькой усмешкой:

– Ну, здравствуйте, мисс Флоренс Найтингейл, доблестная и самоотверженная сестра милосердия… Помню вас и ваши заслуги… Надеюсь, ваш закаленный взгляд, видавший всякие ужасы, не сильно шокирован видом поверженной, истерзанной, обезумевшей королевы без королевства? Вы так хотели попасть сюда – что ж, я вас слушаю. Но едва ли чем-то смогу помочь…

Странно, но ее взгляд, устремленный на меня, не выражал ни удивления, ни ужаса от созерцания меня в таком кошмарном виде. В глубине ее глаз таился теплый блеск, а в уголках губ пряталась легкая улыбка – кроткая, точно у ангела. Она источала нечто такое, от чего мне становилось как-то спокойно. Странно было это все – как будто тут имела место какая-то магия… Так это или нет – но визит Флоренс благотворно на меня подействовал. И мне даже было уже неважно, в каком виде я стою перед ней…