Северянин (СИ)

          Через некоторое время вышел на поляну. Там играл маленький мальчик. Он держал крошечный огонек, сияющий теплым мягким светом. Мерцание манило, затягивало. Хотелось вечно смотреть на искорку в руках ребенка. Норд было двинулся вперед — глянуть поближе, но не успел: на поляну выскочила свора мелких собак. Так сначала показалось Норду, но, присмотревшись, он уже не был так уверен, что эти звери — собаки. Грязно-серые шкуры, совершенно черные глаза, длинные, скрюченные лапы, тощие бока с жесткой торчащей шерстью, острые мелкие зубы, длинные, волочащиеся по земле хвосты.

          Животные окружили мальчишку, и самая крупная тварь вышла вперед. Из оскаленной пасти, вперемешку с рычанием, полилась человеческая речь:

          — Отдай! Отдай Звезду Лундара, отдай!

          Мальчик задрожал, прижал огонек к груди, но взгляда от чудовища не отвел:

          — Отдам. Если вы принесете мне другую звезду. Ту, чей свет померк за годы, что сияет. Тогда отдам.

          Шавка тявкнула, присела, почесала лапой с длинными когтями за торчащим ухом.

          — Жди…

          Твари скрылись, а ребенок принялся шарить в траве. Опустив звезду на колени, он поднял стрелу и, чуть коснувшись ее острием огонька, поджег его. Взяв лук, он запустил горящую стрелу в небо и прикрыл глаза.

          Норд же присел на землю и приготовился ждать. Но не минуло и пары сотен ударов сердца, прежде чем чудища вернулись. Похоже, они и не ходили ни за какой угасающей звездой, нет. Они просто обошли поляну и теперь сжимали круг. Одна из тварюшек прошла совсем близко от Норда, но, похоже, не заметила его. Зато он явно ощутил мерзкий запах разлагающейся плоти.

          Переведя взгляд на мальчика, Норд увидел, что тот сидел совершенно спокойно, уже не дрожа и не боясь. Через пару мгновений стало ясно почему: вслед за непонятными псинами из тумана выбежала толпа взрослых с мечами и секирами. Поляну огласили жалобный визг и лаянье.

          Норд отвернулся: кровавая расправа была отвратительна, а запах мертвячины стал просто удушающим. Поднявшись, он хотел пойти прочь, но тут боль пронзила все его тело…

          — Проснись, да проснись же! — Торвальд тряс Норда за плечи, но тот висел безвольной куклой. — Подъем! — взревел Торвальд и отвесил звонкую пощечину. Норд дернулся и открыл глаза.

          — Эй, ты чего? — гневно вопросил он, потирая горящую щеку. Тормод кивнул на дверь. Там стоял взволнованный Орм.

__________

* Мабон — день осеннего равноденствия (21-23 сентября).

** Иггдрасиль — мифический ясень, чьи ветви простерты над всеми мирами и поднимаются выше неба. Из трех его корней один — в мире богов, второй — в мире великанов, третий — в Нифльхейме.

========== Глава 22 ==========

                  — Куда ты? — растерянно спросил Эрленд, когда Тормод махнул рукой, вознамерившись завернуть совсем не в тот коридор, что вел к покоям Хаконсона.

          — Конунг ждет. Будет искать, — пожал плечами трэлл, словно извиняясь.

          — Глупости. Он и не заметил, что тебя нет. По-моему, он тебя в принципе не замечает.

          Прислонившись плечом к стене, Тормод хмыкнул и печально улыбнулся:

          — То, что всегда рядом порой действительно незаметно. Но лишь пока оно есть.

          Быстрый, короткий взгляд на вздрогнувшие руки. Но Эрленд замечает и судорожно вздыхает. Снова это чувство: ничего не произошло, а на душе погано.

          — И все же… мало ли куда ты мог уйти? По его же поручению.

          — Меня и так весь день не было.

          — Он сам выгнал.

          — Знаю. Но теперь будет искать.

          Эрленд поджал губы, переступил с ноги на ногу. Поднес руку к голове, будто почесаться хотел или, к примеру, волосы оправить, но передумал и совершенно не свойственным ему неуклюжим взмахом завел ее за спину:

          — Все еще ненавидишь его?

          Лицо Тормода сделалось жестким, глаза, что весь день сияли живым блеском, стали холодно-пустыми.

          — Да, — сухо, твердо. Будто не ненависть звучит, а ледяная решимость.

          — Убьешь его?

          — Непременно.

          Эрленд слегка качает головой и прикрывает руками лицо. Пару мгновений смотрит на раба сквозь растопыренные пальцы. Медленно отводит ладони, кладет их на бедра и трет о шершавую ткань штанов. Тормод отстраняется от холодного камня стены и разворачивается.

          — Убегаешь, — почти равнодушный шепот.

          Тормод наигранно тяжело вздыхает и, резко прокрутившись на пятках, подходит вплотную, накрывает руки Эрленда, слегка сжимая. Он ведь… он не бежит. Тогда, проснувшись, едва первые лучи солнца коснулись век, перетрусил, конечно. Выскользнул из постели, вещи похватал и, едва прикрывши срам, прочь улетел. Так то когда было! Как ни старайся, а нельзя осудить за испуг тот — непонятно все слишком. Как тяжелым по голове огрели — и сознания не теряешь, но и мыслить здраво не можешь. А теперь…

          — Я не бегу, — мягко, но уверенно, чтоб сомнений остаться не могло, — мне правда нужно идти, — Эрленд открывает рот, но Тормод перетягивает одну руку Хаконсона с бедра на его же губы, чуть прижимает, запирая лишние слова. — Думаю, пару дней он меня не отпустит от себя. Даже к тебе. А потом… ему притащат очередную девицу, и я приду. Сам.