Северная экспедиция Витуса Беринга

Сопоставив логически задачи, для которых собран был морской совет, и последующие действия его членов, мне приходится сделать вывод: эти господа хотят вернуться домой самой короткой, но при этом самой медленной дорогой[179].

На этой параллели, считал он, дорогу, несомненно, будут преграждать острова, а вот если взять курс к югу, то путь, конечно, выйдет дольше, но зато ветры не помешают.

Следующую неделю, до 17 августа, они лавировали вдоль 53 параллели из-за встречных ветров. Все ясно уже из бортового журнала: они постоянно поднимали и опускали паруса – кливер, топсели, фоки, брамсель, грот, трисель и стень-стаксель, – заставляя корабль разворачиваться и идти в нужном направлении против ветра; погода постоянно была «дождливой», «мокрой», «тяжелой», «туманной», «студеной», «мрачной»[180] и так далее. В это время, хотя никто на обоих кораблях об этом не знал, курсы «Святого Петра» и «Святого Павла» несколько раз пересекались; они расходились друг с другом буквально на пару дней и ни разу не находились в зоне прямой видимости. «Настоящий шторм»[181] разыгрался днем 17 августа, и вскоре поднялась «буря» с «сильным вольнением»[182], которая продолжалась целый день. Постоянная борьба с ветром и волнами изматывала команду.

18 августа Стеллер проснулся и услышал разговоры о земле; он тут же выбежал на палубу, чтобы узнать, что происходит. В течение путешествия Стеллеру не раз казалось, что земля на горизонте, и он громко об этом объявлял и ругал офицеров за то, что они не хотят подойти ближе и исследовать ее, так что, возможно, не стоило удивляться, что, увидев его на палубе, о земле с ним никто не заговаривал. «Однако, возможно, все уже договорились не упоминать ничего об увиденной земле»[183], – ворчал он, потому что никто из них не подтверждал, что видел берег; Стеллер был совершенно уверен, что это либо очередная попытка подшутить над ним, либо же сушу узрели «в весьма необычном месте – на юге». Затем он заявил, что землю хорошо было видно с утра, прежде чем она спряталась в тумане. «То, что земля недалеко, было сразу очевидно по количеству бурых водорослей, плывущих в нашу сторону»[184]. А «то, что западный ветер внезапно стих», стало для него еще одним доказательством, что они идут между Америкой и неким островом на юге. Офицеров откровенно не интересовала никакая «земля», и Стеллер очень злился, потому что считал, что они специально притворяются, что не видят землю, чтобы им не пришлось исследовать ее и наносить на карту. «Оставлять ее без внимания было совершенно недопустимо», – возмущался он.

Когда Стеллер спросил, что это за местность, Ваксель ответил: «Земля Жуана да Гаммы [sic]» (скорее всего, при этом он подмигнул остальным, потому что уж кто-кто, а он не верил в мифические острова, на которые они попусту потратили столько драгоценного времени). Стеллер был сторонником «месье Делиля» и его карты и напомнил себе, что, в конце концов, является членом Академии наук, а не просто невежественным моряком. 19-го числа Стеллеру снова показалось, что он увидел землю, «но никто, кроме меня и еще нескольких человек, не верил и не видел ее», хотя все признаки были налицо: стихающий ветер, водоросли, морские млекопитающие и «вид трески, которая живет в прибрежных водах на глубинах не более 90 саженей»[185]. Возможно, треску в тот день моряки съели на обед. 20 августа, когда они повернули дальше на юг, Ваксель «насмешливо спросил, вижу ли я все еще землю». Но Стеллер, которого никогда не приглашали на обсуждение важных решений, писал в своем обычном язвительном тоне, что «они не видят дальше, чем позволяет им их природа и опыт»[186]. В этом регионе никакой земли нет, и в лучшем случае кто-то мог увидеть разве что облака на горизонте. Чем дальше они продвигались, тем сильнее становились споры и трения.