Северная экспедиция Витуса Беринга

Моряки продолжали набирать воду из своей «обожаемой соленой лужи» и возить бочки «рассола» обратно на корабль. Им стоило прислушаться к советам Стеллера и не утолять жажду испорченной водой. Стеллер, будучи корабельным хирургом, заявил, что его проигнорировали «из давно укоренившейся привычки противоречить», – вполне возможно, учитывая его натянутые отношения с большинством офицеров и то, что раньше он неоднократно уже бывал неправ. Хотя в этом случае Стеллер пытался «сохранить жизнь моих сотоварищей и собственную», ответ был примерно таким: «Да ладно, что такого с этой водой? Хорошая вода, наполняйте бочки!»[194] Стеллер, сгорая от отвращения, вместе со своими сопровождающими снова ушел вглубь острова и нашел поблизости большое озеро длиной почти две мили и шириной одну, после чего попросил Эзельберга набрать отсюда озерной воды. Для этого требовалось пройти на веслах лишнюю милю, но, уже получив ответ от Вакселя, Эзельберг отказался. Ваксель позже признал, что ошибся, недостаточно внимательно отнесшись к качеству воды, – это решение он принял в первую очередь из-за раздражающего характера Стеллера. «Вода была хорошая, – писал он об этих двух образцах, – но, хотя ее взяли из озера, в ней все равно было немного соленой воды, нанесенной приливом, который иногда накрывал остров. Последствия от ее питья оказались катастрофическими – у нас умерли несколько человек». Впрочем, продолжал он, «лучше иметь такую воду, чем никакой; во всяком случае, она была вполне пригодна для приготовления пищи»[195].

Ваксель обосновывал свое решение тем, что времени на задержку у них не было, и в целом хоть какая-то вода лучше, чем никакой. «Судно стояло на не вполне безопасном месте, так как оно было совершенно открыто действию южных ветров, и мы не видели никакой возможности от них укрыться. Мы торопились поэтому как можно скорее запастись водой, чтобы без всякой задержки снова выйти в открытое море»[196]. Слова Вакселя больше похожи на оправдание постфактум, потому что в Островном заливе они провели два дня и могли легко добыть пресной воды из источника или озера, показанных Стеллером. Больных моряков вывезли на берег подышать свежим воздухом, а Стеллер угрюмо разгуливал по голому каменному острову. Когда на него залаяла маленькая черно-бурая лисица, он вскинул ружье и выстрелил, надеясь сохранить ее как «доказательство». Но стрелок из него был не очень хороший, и лиса сбежала, прежде чем он успел перезарядить оружие. Несколько встреченных рыжих лис также не пополнили его коллекции образцов.

Пока Стеллер осматривал Нагай, а Эзельберг руководил сбором и хранением испорченной воды, Хитрово исследовал остров, на котором прошлой ночью они увидели костер. Поначалу Ваксель, исполнявший обязанности командира, не хотел, чтобы Хитрово брал для своего похода ял, потому что место якорной стоянки «Святого Петра» было ненадежным, а расстояние до острова – довольно значительным; он опасался, что, если начнется шторм или переменится ветер, они не смогут вернуться обратно на корабль. Хитрово, вторя жалобам Стеллера и Чирикова на Беринга, стал ругать Вакселя, который, по его мнению, слишком много думал о безопасности. Хитрово настаивал, чтобы отказ разрешить ему воспользоваться ялом внесли в судовой журнал, так что Ваксель все же вынужден был отступиться, «[з]ная, что появление огня на берегу уже отмечено в судовом журнале, и не желая подвергать себя ответственности по этому случаю»[197], и отправился в большую каюту обсудить этот вопрос с капитаном. Беринг решил, что Хитрово нужно дать разрешение на этот поход во главе небольшой команды. После того как консультации были завершены, а все необходимые бумаги подписаны, Хитрово выбрал себе в спутники 5 человек, в том числе переводчика-чукчу. Они взяли с собой ружья и подарки. Беринг дал им указания, как вести себя в разных ситуациях, но прежде всего попросил их «быть добрыми». Днем они на веслах добрались до острова, затем пешком дошли туда, где был замечен огонь.