Северная экспедиция Витуса Беринга

Затем наступили несколько дней хорошего восточного ветра, после которых на корабль снова налетела «свирепая» буря, во время которой «тяжелые шквалы и волны»[187] захлестывали палубу. 27 августа Беринг снова вызвал троих старших офицеров в каюту для очередного совета: от запасов воды осталась лишь треть, и они знали, что этого недостаточно, чтобы добраться до Авачинской губы на Камчатке, «если продолжат дуть встречные ветры»[188]. По их вычислениям, до пункта назначения предстояло идти около 1240 морских миль, но с нынешней скоростью они доберутся до нее лишь через два с половиной месяца. Они согласились снова повернуть корабль к северу «ради безопасности»[189] и «подойти ближе к земле, чтобы найти хорошее место для стоянки и набрать достаточно воды, чтобы хватило до возвращения без страданий, даже если будут и дальше дуть встречные ветры»[190], о чем все подписали соответствующий документ. Стеллер прокомментировал в своем дневнике, что, конечно же, если бы они просто наполнили все бочки пресной водой, когда месяц назад были в полной безопасности на острове Каяк, то эта новая задержка и поиски были бы не обязательны.

Корабль пошел к северу под хорошим ветром и чистым небом, и вскоре показались признаки близкой земли: морские львы, чайки и плавучая растительность. 29 августа они увидели скопление пяти небольших островов, а на горизонте – землю, напоминавшую материк, и подошли ближе в поисках безопасного места для высадки. К полудню «Святой Петр» встал на якорь с восточной, подветренной стороны острова Нагай, одного из самых крупных островов Шумагинской группы – его длина составляет около 50 километров. Всего в Шумагинскую группу входят 50 островов различного размера. Погода была идеальной для высадки на берег – слабый ветер и чистое небо, – так что днем Ваксель отправил Юшина к острову в небольшой лодке, чтобы найти хорошее место для стоянки. Около восьми вечера они решили перевести корабль к месту между Нагаем и небольшим островком под названием Ближний, чтобы «защитить его от многих ветров»[191]. Они оказались окружены целым скоплением небольших островов; сейчас это место метко назвали «Островным заливом». Позже тем вечером Хитрово увидел вдалеке пламя, горевшее на небольшом островке на расстоянии около восьми миль к северо-западу (ныне он носит название остров Тернер).

Утром Ваксель организовал два отряда: один, под началом Хитрово, отправился разузнать о пламени на острове Тернер, а другой, который возглавил Эзельберг, высадился на ближайший остров Нагай в поисках пресной воды. Беринг предложил Стеллеру отправиться вместе с Эзельбергом, и тот «с большой радостью» согласился. Отношения между Стеллером и остальными не улучшились, и он подозревал, что предложение Беринга – это отвлекающий маневр, «чтобы морским офицерам досталась честь ожидавшейся первой встречи»[192] с местными жителями на другом острове. Молодому ученому, конечно, было интересно встретиться с коренным населением островов, но он надеялся, что «оба отряда найдут что-нибудь полезное». Эзельберг провел лодку с десятью членами экипажа, Стеллером, Плениснером и слугой Стеллера Лепехиным к защищенной бухте под скалой. По словам Стеллера, остров был «голым и убогим», покрытым пометом многих поколений морских птиц и поросшим кривыми, тонкими кустами, переплетенными между собой и отчаянно цеплявшимися за каменистую почву. На всем острове он не нашел палки длиннее двух футов.

Стеллер и его спутники немедленно отправились вглубь острова, к горам и скалам, и обнаружили несколько ключей с пресной водой. Вернувшись, он с ужасом увидел, что Эзельберг нашел небольшое озерцо или пруд метрах в двухстах от берега, и «матросы, выбрав первую же ближайшую застоявшуюся лужу, уже начали работу». Стеллер попробовал воду, нашел ее щелочной и солоноватой, выплюнул и отправил срочное послание Вакселю на корабль, в котором утверждал, что такая застоявшаяся вода «быстро усугубит цингу, а из-за содержания извести люди станут страдать от жажды и обессилеют, и эта вода, простояв немного на судне, с каждым днем будет становиться все более соленой и в конце концов, настоявшись, превратится в морскую воду»[193]. Вместе с запиской он отправил на борт образец найденной пресной воды, заявив, что эта вода намного лучше, чем у Эзельберга, и попросил Вакселя попробовать оба образца. Несмотря на то что он действительно нашел очень хороший источник, прошение было составлено в таких выражениях, да и в целом его так не любили, что просьбу проигнорировали.