Северное сияние

Уже стемнело, и в окно Лира наблюдала, как приближаются огни Коулби. Тяжелый воздух сгущался в туман, и к тому времени, когда они пришвартовались к причалу вдоль Дымного рынка, очертания предметов стали смягченными и размытыми. Темнота окутывала жемчужно-серыми серебристыми покрывалами товарные склады и краны, деревянные рыночные ларьки и гранитное здание с множеством дымоходов, которое и дало название рынку, и в котором день и ночь коптили рыбу, подвешенную над дымом от дубовых дров. Именно толщине дымоходов воздух был обязан своей вязкостью, и, казалось каждый булыжник здесь испускает запах копченой сельди, скумбрии и пикши.

Завернутая в непромокаемую куртку с большим капюшоном, скрывающим изобличительный цвет ее волос, Лира топала между Фардером Корамом и рулевым. Все три деймона были начеку, разведывая все повороты впереди, оглядываясь назад, и прислушиваясь к легчайшей поступи.

Но они были единственными, кого можно было здесь встретить. Граждане Коулби сидели по домам, возможно, потягивая яннивер у потрескивающих печей. Они так никого и не встретили, пока не добрались до доков, и первым, кого они там увидели, был Тони Коста, охраняющий ворота.

— Слава Богу, вы добрались, — пропуская их, тихо молвил он. — Мы только что слышали, что застрелен Джек Верхувен, а его лодка потоплена, а где вы, никто не знал. Джон Фаа уже на борту и командует отплытие.

Судно показалось Лире грандиозным: рулевая рубка и трубы посередине, и высокий полубак, и внушительный прикрытый брезентом подъемник; из иллюминаторов на капитанском мостике лился желтый свет, а на верхушке мачты мигал белый; на палубе над чем-то невидным ей трудилось трое или четверо человек.

Обогнав Фардера Корама, она взбежала по деревянным сходням и в волнении огляделась. Пантелеймон превратился в обезьяну и немедленно вскарабкался на подьемник, но она заставила его спуститься; Фардер Корам хотел, чтобы они были в помещении, или внизу, если так можно сказать о корабле.

Внизу лестницы, или палубного трапа, где вполголоса разговаривали Джон Фаа и Николас Рокеби, бродяжник, чьим заботам был препоручен корабль. Джон Фаа ничего не делал второпях. Лира ожидала, что он начнет с ними здороваться, но, перед тем, как повернуться к вошедшим, он сперва окончил делать замечания о приливе и маневрировании.

— Добрый вечер, друзья, — сказал он затем. — Вы, должно быть, слышали, что бедняга Джек Верхувен мертв. А его ребят схватили.

— У нас тоже скверные новости, — сказал Фардер Корам и поведал ему о стычке с летающими духами.

Джон Фаа тряс своей огромной головой, но ничем их не упрекнул.

— И где эта тварь сейчас? — спросил он.

Фардер Корам вытащил жестянку и поставил на стол. Из нее исходило такое яростное жужжание, что сама жестянка начала исподволь двигаться по столу.

— Я слышал об этих дьяволах с часовым механизмом, но еще ни одного не видел, — сказал Джон Фаа. — Нет никакого способа укротить их и что-либо исправить, это мне хорошо известно. Не имеет смысла нагружать его свинцом и бросать в океан, потому что однажды он все равно проржавеет, а дьявол вырвется наружу и настигнет девочку, где бы та ни была. Нет, мы должны держать его на виду и проявлять бдительность.

На корабле Лира была единственной женщиной (после долгих раздумий Джон Фаа решил все же женщин не брать), и ей выделили отдельную каюту. Разумеется, небольшую каюту; в действительности, ненамного просторнее шкафа с койкой и иллюминатором, которому больше подходило название «люк». Она забросила свои немногочисленные вещи в выдвижной ящик под койкой и помчалась наверх, чтобы свеситься с перил и поглазеть, как за бортом исчезает берег Энглии, но обнаружила, что пока она добралась, большая часть Энглии уже скрылась в тумане.

Однако, стремительный напор воды снизу, движение воздуха, отважно сияющие в темноте огни корабля, гул двигателя, запахи соли, рыбы и угольного дыма сами по себе уже достаточно восторгали. Вскоре ко всему этому прибавилось еще одно ощущение, когда судно начало выходить в волнующийся Германский Океан. Потом кто-то позвал Лиру вниз на легкий ужин, и она обнаружила, что не так голодна, как думала, а через некоторое время решила, что неплохо бы прилечь — ради Пантелеймона, потому что несчастное создание, расслабившись, почувствовало себя отчаянно больным.

Итак, ее путешествие на Север началось.

Глава десять. Консул и медведь

Джон Фаа и остальные главы семейств решили держать курс на Троллесанд, главный порт Лапландии. В городе обитал консул ведьм, а Джон Фаа понимал, что без помощи ведьм, или, по крайней мере, без их дружеского нейтралитета, спасти плененных детей будет невозможно.