Северное сияние

На третий день плаванья Лира влюбилась в жизнь на корабле. Она осмотрела весь корабль, от моторного отсека до мостика, и перезнакомилась со всем экипажем. Капитан Рокеби разрешил ей просигналить Голландскому фрегату, потянув за ручку парового свистка; кок выдержал ее вмешательство в процесс перемешивания сливового пудинга, и только решительный запрет Джона Фаа остановил ее от восхождения на фок-мачту, для осмотра горизонта из вороньего гнезда.

По мере того, как корабль продвигался к северу, дни становились холоднее. Пришлось перерыть содержимое трюмов в поисках непромокаемого костюма, который можно было бы переделать для Лиры, и Джерри научил Лиру шить — дело, которому девочка предавалась с удовольствием, хотя ранее, в Джорданском коледже, относилась к этому занятию с презрением и сбегала с уроков миссис Лонсдейл. Вместе, они соорудили водонепроницаемую сумку для алетиометра, которую Лира могла привешивать к поясу, как добавила Лира «на случай падения в море». Обезопасив таким образом прибор, Лира в непромокаемом плаще и зюйдвестке прижималась к поручням, наблюдая, как жалящие брызги разбиваются о нос и рассыпаются по палубе. Временами она еще страдала от морской болезни, особенно когда ветер крепчал и корабль взлетал к самым гребням серо-зеленых волн, и тогда Пантелеймон брался за дело, отвлекая Лиру своим низким полетом над пенистыми холмами в облике буревестника; и ощущая его безграничное ликование среди беснующихся волн и ветра, Лира забывала о тошноте. Время от времени, деймон пытался становиться рыбой, а однажды даже порадовал стайку дельфинов, присоединившись к ним под видом соплеменника. Дрожащая Лира стояла на полубаке и восторженно хохотала, глядя как ее любимый Пантелеймон, лоснящийся и могучий, выпрыгивал из воды с полдюжиной таких же гибких серых тел. Ему, конечно, приходилось держаться поближе к кораблю, поскольку он не мог удаляться от Лиры; но Лира ощущала его жажду мчаться вперед со всей возможной сокростью, наслаждаясь этой гонкой. Лира разделяла его удовольствие, хотя за видимой радостью скрывались боль и страх. А что, если ему понравиться быть дельфином больше, чем жить с ней на земле? Что тогда делать?

Друг-моряк стоял рядом, задержавшись, пока поправлял брезентовый чехол крышки переднего люка, чтобы посмотреть на деймона маленькой девочки, играющего с дельфинами. Деймон Джерри, морская чайка, сидела на шпиле, засунув голову под крыло. Моряк сразу понял переживания Лиры.

— Помню, когда я впервые вышел в море, моя Белисария еще не решила, какая форма ей ближе. Я был молод, а ей нравилось быть дельфином. Я боялся, что она навсегда останется такой. На моем первом корабле плавал старый моряк, который не мог сойти на землю, потому что его деймон принял облик дельфина. Он был отличным моряком, лучшим штурманом, какого я когда-либо знал; он мог заработать состояние на рыбной ловле, но он не был счастлив. Он никогда не был счастлив, пока не умер и его не похоронили в море.

— А почему деймонам нужно выбрать одну форму? — спросила Лира. — Я хочу, чтобы Пантелеймон всегда мог меняться. Так он и делает.

— Деймоны выбирают одну форму, и так будет всегда. Так приходит взросление. Однажды ты устанешь от его постоянных изменений и захочешь, чтобы деймон навсегда принял одну форму.

— Никогда не захочу!

— Конечно захочешь. Ты захочешь вырасти, как остальные девочки. А у постоянной формы есть свои преимущества.

— И какие?

— Она помогает понять, что ты из себя представляешь. Возьми, например, старушку Белсарию. Она морская чайка, а значит и во мне есть часть морской чайки. Я не важен, не роскошен и не красив, но я закален и могу выжить везде, всегда подыскать себе еду и компанию. И сознавать это совсем неплохо. Поэтому, когда твой деймон принимает окончательную форму, ты понимаешь, что ты за человек.

— А если деймон выберет форму, которая тебе не нравится?

— Ну, значит всю жизнь ты будешь испытывать неудовлетворенность. На свете живет множество людей, которые хотели бы иметь деймонам льва, а им достался пудель. И пока эти люди не поймут, что нужно радоваться тому, что у тебя есть, они будут жаловаться на жизнь. Это просто лишние переживания.

Лира слушала моряка, но ей не верилось, что когда-нибудь она вырастет.