Северные гости Льва Толстого: встречи в жизни и творчестве

Для того чтобы выставить отмеченную наградой картину в Гельсингфорсе, требовалось высочайшее разрешение, и шанс познакомиться с «Reneissance Russe» финская публика получила лишь в конце 1896 года. Критик из Hufvudstadsbladet старался не открыто расшифровывать сюжет и мысли художника: «Из представленных работ наиболее значительным является крупное полотно с глубоким символическим смыслом. Сюжет картины – пахарь, по следам которого идет сеятель»264.

Летом того же года проходила Всероссийская художественно-промышленная выставка в Нижнем Новгороде. В финском павильоне свои картины представляли, в частности, Аксели Галлен-Каллела, Ээро Ярнефельт и Альберт Эдельфельт. Среди участников был и Веттерхофф-Асп с единственной скульптурной работой. Его путь в Нижний проходил через Санкт-Петербург и Москву, где его интересовали не только сокровищницы Кремля. Получив разрешение властей, он познакомился с устройством российской тюрьмы. Именно там, по его словам, он почувствовал вдохновение для крупного полотна «Траурный марш, или Колонна преступников по дороге в Сибирь» (1900). Двадцать четыре сгорбленные фигуры, охранники и заключенные, и семь лошадей на заснеженном, продуваемом ветром поле. Смелое содержание картины привлекло к ней внимание публики на персональной «Свободной выставке» художника, состоявшейся осенью 1900 года в Гельсингфорсе265.

С нашей точки зрения, интерес представляет сделанное в 1901 году утверждение Веттерхофф-Аспа о том, что во время русской поездки летом 1896 года он заезжал и в Ясную Поляну266. Норвежскому журналисту267 (в феврале 1901 года выставка финского художника переместилась из Копенгагена в Кристианию) Веттерхофф-Асп сообщил, что долго обсуждал с Толстым мировые вопросы на французском и Толстой выразил сожаление по поводу ситуации в Финляндии. Во дворе «батюшка» оказался «проворным, как горностай, и быстрым, как стрела». Он ловко катался на велосипеде и охотно позировал, поскольку являл собой наглядный образец русского народа в своей крестьянской одежде. Штаны и рубаху он сшил сам, сапоги тоже. В глазах Веттерхофф-Аспа Толстой был до некоторой степени позером и хотел, чтобы его запечатлевали, когда он, потный и грязный, возвращается после работы в поле. Такие фотографии он потом раздавал народу.

Харри Халéн и Тауно Туккинен, написавшие биографию Веттерхофф-Аспа, подвергают большому сомнению достоверность этого рассказа268, с чем легко согласиться, особенно учитывая, что финский художник искажал правду и в других контекстах. Есть соблазн усомниться в достоверности и самой поездки в Россию. Никаких внешних подтверждений участия Веттерхофф-Аспа в Нижегородской выставке нет; трудно понять и то, почему именно посещение тюрьмы, по словам художника, вдохновило его на создание картины, которая написана в более поздний период и изображает перевозку каторжников.

Рассказ о встрече с Толстым содержит общеизвестные подробности, однако в нем есть и явно ложные утверждения. Трудно представить Толстого, катающегося на велосипеде в присутствии финна, хотя именно в этот период Толстой действительно увлекается велосипедной ездой. Летом 1895 года, к ужасу супруги, он привез в Ясную Поляну велосипед, но умением ездить не бахвалился перед гостями269. Столь же подозрительно звучит утверждение, что во время чьего-либо визита Толстой мог уйти работать в поле.

Странно и то, что Веттерхофф-Асп не сообщает ничего о конкретном содержании разговора и впоследствии никогда больше не упоминает о встрече с Толстым. Можно также задаться вопросом, куда исчез портрет Толстого, написанный, по словам Веттерхофф-Аспа, в Ясной Поляне. В 1899 году Веттерхофф-Асп выставлял картину, на которой изображался Толстой, однако это была скорее копия старой работы «Reneissance Russe», но без Николая II. На полотне остались только Толстой, лошадь и плуг. Очевидно, вера в то, что русский император пойдет по стопам Толстого, погасла в связи с Февральским манифестом. Называется картина коротко и просто: «Граф Лев Толстой»270.

Веттерхофф-Асп сохранял интерес к Толстому в течение еще нескольких лет. На апрельской выставке 1909 года в Гельсингфорсе были представлены несколько небольших карикатур на Толстого. Художник обнаружил «подозрительную двойственность» в учении Толстого и отчасти утратил прежнее уважение к «старику»271, с которым, вопреки всему, вряд ли когда-либо встречался.

Дора Вестерлунд – 1896–1906

Замечательные стороны характера проявил сын Толстого Лев на протяжении голодного 1892 года, когда жертвенно и самозабвенно помогал голодающим в окрестностях Самары. Однако цена этому была высока: непосильная работа подорвала его физическое и психическое здоровье. Общая слабость и постоянная головная боль отнимали жизненную энергию и вынудили его обращаться к врачам в Москве, Каннах, Париже и – Хангё (Ханко). Осенью 1895 года в Финляндии Юнас Стадлинг рассказал ему в письме о шведском докторе Эрнсте Вестерлунде из Энчёпинга и его эффективных методах лечения неврастении.