Северные гости Льва Толстого: встречи в жизни и творчестве

Лев надеялся, что родители окажут честь ему и Доре, приехав на свадьбу в Швецию. Он даже составил план путешествия: ночной поезд Москва–Петербург, пароход Петербург–Стокгольм. Проблем с желудком у отца не будет: овсяная каша, миндальное молоко и «культурные удобства» есть везде. И представьте, как рады будут шведы, если к ним приедет сам Толстой!277 Но родители отказались от поездки, и на свадьбе семью представляли только старшая сестра Татьяна и брат Михаил. Татьяна наблюдала за будущей невесткой. Первое впечатление было приятным: «Она высокая, хорошенькая, довольно возмужалая для своих лет и, видимо, вся беззаветно и без остатка отдалась ему. Лицо у нее энергичное и доброе»278. Они с Дорой наверняка смогут стать добрыми друзьями, несмотря на языковые проблемы и разные культуры.

Медовый месяц молодые провели сначала на Готланде, а затем в Норвегии. Толстой в России постоянно думал о молодоженах и, несмотря на собственный трудный брак, давал Льву и Доре советы, как строить семейную жизнь:

Каждый день собираюсь писать вам, милые дети Лева и Дора, п[отому] ч[то] каждый день по многу раз, с большой любовью и радостью за ваше счастье, думаю о вас, и все не успеваю. Нынче хоть несколько строк, но напишу вам, напишу, главное, то, что я очень вас люблю и как-то особенно, точно я сам вместе с вами переживаю то, что и вы, вместе с вами боюсь за ваше счастье, за те первые шаги, которые вы сделаете. Я жду от вас всего хорошего, но все-таки боюсь. <…>

Смотрите, не ссорьтесь. Всякое слово, произнесенное друг другу недовольным тоном, взгляд недобрый – событие очень важное. Надо привыкнуть не быть недовольным друг другом, не иначе как так, как бываешь недоволен собой, – недоволен своим поступком, но не своей душой. <…> Как хочется увидать вас, потому что знаю, что буду радоваться279.

Первого сентября 1896 года Лев и Дора наконец прибыли в Ясную Поляну. После Швеции Россия казалась Льву серой, бедной и скучной, это же впечатление, похоже, читалось в наполненных слезами глазах жены: «Так вот куда, в какую страшную, одинокую и несчастную трущобу ты привез меня. Так вот эта знаменитая Ясная Поляна, где живет великий русский писатель Лев Толстой»280. Одновременно «великий русский писатель» написал в дневнике: «Приехал Лева с женой. Она ребенок. Они очень милы»281.

Молодожены поселились во флигеле главного здания усадьбы, ставшем их первым домом. У Доры все вызывало любопытство. Она то смеялась, то плакала, скучая по семье. Мебель купили в Москве, поскольку в Туле, которая была в четыре раза больше родного для семьи Вестерлунд Энчёпинга, покупать было нечего. В октябре из Швеции прибыло приданое Доры. Понадобилось более тридцати повозок, чтобы доставить его от железнодорожной станции до Ясной Поляны. Толстой с удивлением рассматривал длинную процессию, а затем, покачав головой, молча продолжил прогулку. Вечером он наставлял сына: «Зачем все эти вещи? Еще больше роскоши рядом с нищетой»282. Особую антипатию у Толстого вызвали антимакассары, куски ткани, защищающие подголовники кресел от пятен, которые оставляют напомаженные волосы. Нелепейшее проявление западной культуры! Татьяна тоже была задета тем, что Дора и Лев не задумывались о том, насколько неуместны подобные излишества в океане русской нищеты. И неужели для двоих человек действительно нужно столько слуг?283 Софья Андреевна, напротив, оценила шведское убранство флигеля: все здесь было новым, чистым и красивым. Это была Европа, в то время как в доме старшего сына Ильи царила Азия284. Восхищение невесткой только росло. В 1907 году Душан Маковицкий, домашний врач Толстого, записал: «Потом Софья Андреевна говорила про Дору Федоровну и расхваливала ее за хозяйственность – чистоту, удобство, дешевизну их образа жизни, материнство, хорошее отношение к прислуге, дает ей свободное время и сама делает их работу – и за доброту к детям дворников: делает ежегодно елку для бедных»285.