Северный крест

5. Ея милый профиль ярко вырисовывался на фон ясно-голубой, звздной ночи.

6. Въ полуоткрытомъ рт и въ печальныхъ синихъ глазахъ трепетали зарницы откровеній.

7. Иногда она низко склонялась, покорная и вся блая, и вновь подымался ея силуэтъ надъ голубымъ, вечернимъ міромъ.

8. Такъ она молилась. Надъ ней сіялъ серебряный полумсяцъ.

А.Блый

Въ Бездну

Безвременья
Падай,—
– Изъ бездны
Безвременья,—
– Неперемнною смной,—
Кольцо
Бытія!
Прядай,
Сдая
Струя —
– Изъ безвременья —
На бытіе мое!
Ты, – незнакомое
Время,
Обдай мн лицо
Своей
Пною!
Мертвенный нмень,—
Рыдая,
Я
Падаю!
Времени
Нтъ уже…
Падаю
Въ эту же —
– Бездну
Безвременья.

А.Блый, 1929

Изъ зыбей зыблемой лазури,

Когда отвяна лазурь, —
Сверкай въ незыблемыя хмури,
О, мсяцъ, одуванчикъ бурь!
Тамъ – обезславленные боги
Исчезли въ явленную ширь:
Туда серебряные роги,
Туда, о мсяцъ, протопырь!
Взирай оттуда, мертвый взоричъ,
Взирай, повшенный, и стынь, —
О, злая, бшеная горечь,
О, оскорбленная ледынь!
О, тнь моя: о тихій братецъ,
У ногъ ты – вотъ, какъ черный котъ:
Обманешь взрывами невнятицъ;
Возстанешь взрывами пустотъ.

А.Блый, 1921

Брилліантовые узоры созвздій неподвижны въ

черномъ, міровомъ бреду, гд всё несется и гд нтъ ничего, что есть.

Земля кружится вокругъ Солнца, мчащагося къ созвздію Геркулеса!

А куда мчится созвздіе Геркулеса?

– Сумасшедшая пляска бездоннаго міра.

А.Блый, 1910

Нашъ міръ – Творца ошибка, плохой пріютъ на часъ…

О.Хайямъ

Прологъ

Громъ необорный – въ рань сдую временъ – сотрясалъ небесную твердь, не щадя живота своего, вперяя себя въ твердь земную и яряся безъ мры; сыпались звзды и капли, предловъ не вдая; треволненія множились; яркожалая молнія била нещадно. И Солнце, затмившись, меркло днями, и рушились скалы, глыбы свои роняя во прахъ; море, волнуясь, яростною пною волнъ накатывало себя на брега, словно тщась размолоть, поглотить дрожащую твердь, яростью кипя, злобою судьбы бросало себя на брега, и сушь погребалась волнами; всё колеблемо было Судьбою. Окоемъ, словно Вчности святой необъятность, изошелъ мракомъ священнымъ. Твердь небесная сотрясалася во страх, Критъ трепеталъ, и дрожала Матерь-Земля въ родовыхъ своихъ мукахъ; древа ярилися и порою сгорали до тла; лепестки пламени были зримы…

И надъ просторомъ Земли послышался плачъ – сквозь шумы и громы – на древ: отъ отца и отъ брата сокрытый младенецъ, Криторожденный, возступалъ: въ жизнь; и ею низвергся: въ нее. И слышенъ былъ подъ блеянье козы въ лугахъ разнотравныхъ, овваемыхъ втромъ знойнымъ, сухимъ, предвщавшимъ еще большія, вящія бури, грозы и бды, – гласъ. И гласъ непокорный, несытый, дерзновенный, алчущій власти, начальствовать алчущій, – буйствовалъ, мятежась, будучи скованъ шумомъ окрестнымъ, но вторьемъ раздавался окрестъ: вопреки гневамъ природы. Безсилела злоба стихіи, умолкала, и – ея, не дитяти – гласъ умолкалъ, спокоясь, нмя: словно подавала надежду, милость рождая, потухая, – природа, и изсченье ея затухало; и покой снисходилъ долгожданный. Зыблема рокомъ, отдыхала природа, ободряясь покоемъ, залчивая прободенные свои покровы: несмтныя жертвы дарила – счастливо схороненному младенцу-отцу…

Се – слышно припаденье устъ младенца, мокровласаго, беззащитнйшаго къ щедродарному вымени, жадное въ страсти своей. И Солнце, дотол тьмою словно за руку держимое, зыблемое, – впервые – ярчело. И зиждилось пресуществленіе младенца, отъ отца матерью прячемаго, – въ Громовержца-отца.

Рождался иной близъ Иды-горы, кто ежель удлъ свой иметъ, то удлъ его – повелвать, слдить за порядкомъ божественнымъ и его водворять. Бездны Хаоса глядли въ слпое его лицо. Гордо взиралъ на окрестное божественный юнецъ.