Северный крест

В переводе на русский «Пьеде Кошон» – «Свиная ножка», тут можно было отведать не только лукового супа, но и копченых угрей, и марсельской рыбной похлебки, и салата из свежей спаржи с копченой утиной грудкой, и тунелаты – тунца с нежным молодым картофелем, специально отваренным для этой рыбы, и «гравлакса» – малосольной балтийской семги, и перепелиных яиц под шубой из майонеза – в общем, там было все. Что же касается супов, то кроме лукового супа и марсельской похлебки здесь предлагали еще крем-суп из белой спаржи, густой, будто варенье, на российские супы совсем не похожий, а также бульон из бычьих хвостов.

– Правильно, гулять так гулять! – сказал Митя, и они поехали в «Чрево Парижа».

Рестораны в «Ле Але» в ту пору существовали двух разрядов: первый – для высшего слоя парижского общества, для степенных буржуа, не привыкших считать деньги, для чиновников и банковских работников верхнего уровня; второй – для всех остальных. В этот ходили обычные люди, мясники и железнодорожные инженеры, журналисты и капитаны речных пароходов, пекари и офицеры национальной гвардии… В первом разряде обстановка была чинная, с накрахмаленными скатертями, с официантами, склоняющимися в полупоклоне, с дорогим оркестром, способным с лету, без нот, сыграть любую мелодию – от государственного гимна Аргентины до марша гренадерского полка, расквартированного в Тулузе…

Рестораны высшего разряда бывали пусты до позднего ночного часа, до криков первых петухов – живых, которые тоже водились в «Ле Але», а потом в этих ресторанах появлялись седые джентльмены в дорогих костюмах, с шелковыми платками, торчащими из нагрудных карманов пиджаков, держали за руки юных глазастых спутниц, испуганно поглядывавших на загадочные темные строения ночного «Чрева». Впрочем, через некоторое время и эти неофитки переступали некую невидимую черту и становились в «Ле Але» своими.

Богатые посетители пили то же вино, что и простые люди в заведениях второго разряда, мясники, водители, грузчики, инженеры, мусорщики, ели ту же еду, но платили за все это раз в тридцать больше, прикрывали своими телами испуганных спутниц и слушали музыку, наблюдая в окна за бурной жизнью «Чрева».

Никогда посетители этих двух разрядов не пересекались и никогда не заходили на территорию друг друга.

Митя Глотов уже бывал здесь несколько раз – он задумал написать о «Ле Але» книгу и был твердо уверен, что такую книгу напишет, и она будет интересной, только вот один вопрос был нерешенным – кто эту книгу издаст? И пока на этот вопрос не было ответа.

Сев за столик, Аня огляделась. Произнесла что-то тихим, сделавшимся каким-то незнакомым голосом – не могла прийти в себя от того, что Митя стал свидетелем ее контакта с сотрудником советского посольства. Еще хуже было то, что он заметил серый грузовик с черным верхом. Она понимала, что рано или поздно серый грузовик с дипломатическим номером обязательно всплывет… И тогда Митя сопоставит одно с другим и поймет, кто она…

Может быть, поговорить с Митей начистоту, откровенно ему все объяснить? Ведь она сначала хотела привлечь его к операции… Однако потом поняла, что добивается невозможного, и отказалась от этой затеи. Смятение отразилось на ее лице и тут же исчезло. Митя – человек чистый, бесхитростный, не способный вести сложные игры, он ничего не поймет – это во-первых, а во-вторых – выдаст ее.

– Ну! – Митя воодушевленно потер руки, спросил у спутницы: – Что будем есть?

– Мы же договорились – луковый суп.

– А что еще? Ты же голодна.

Аня удивленно глянула на него.

– Здесь даже воздух стоит денег.

– Не беспокойся, Анечка, сегодня деньги у меня есть, я получил гонорар в газете. – Митя придвинул к ней меню, закованное в тяжелый кожаный переплет. – Выбирай!

– Я бы съела простой кусок мяса. Бифштекс с кровью.

– Я тоже съем бифштекс с кровью, – сказал Митя. – К мясу возьмем бутылку красного вина.

– Не бери только дорогое вино, не гусарь, – предупредила его Аня. – Иначе завтра тебе даже кусок хлеба не на что будет купить.

– Заработаем еще, – беспечно ответил Митя, сцепил руки, глянул на Аню в упор, и она вдруг увидела в его глазах страх и одновременно – тоску. Поспешно отвела свой взгляд в сторону. – Ну-у… – произнес Митя вопросительным тоном и умолк.

Аня тоже молчала. Потом, понимая, что лучший способ защиты – это нападение, вскинула перед собой руку – ей показалось, что рука у нее затекла, покрутила пальцами, разминая их, и произнесла тихо, спокойно:

– Тот деятель, которого ты видел, приходил к нам в РОВС… Обычный серый человек. Я даже не знала, что он работает в советском посольстве.

– Да, он работает в советском посольстве, и как мне сказали французские друзья, человек он – страшный.

– В каком смысле?

– Чекист!

Аня сделала круглые глаза:

– Да-а-а? Вот уж никогда бы не подумала! – С рассеянным видом она помяла пальцы. – А твои французские друзья откуда это знают?