Северские земли (СИ)

На кордоне Ждан, точнее, уже Глеб, прожил первые семь лет своей жизни. Это было очень счастливое время. И это было настоящее детство – с добрыми и заботливыми родителями.

Да, да, именно так. Примерно через месяц после появления незваных гостей на кордоне Тит и Лушка начали спать вместе. И удивляться этому не приходится – иначе это была бы не Лушка. Через пару месяцев после этого события Тит, помявшись, как-то вечером изрёк:

- Анфис, что мы с тобой во грехе живём-то? Давай в следующий раз в Гранном Холме к батюшке пойдём, обвенчаемся.

Лушка же, вместо того, чтобы обрадоваться, горько разрыдалась:

- Прости меня, Титушко! Лучшего, чем ты, мужа я не желала бы никогда. Жить с тобой буду, сколько Бог даст, и каждому дню совместной жизни радоваться стану. И верна тебе буду, и на другого не посмотрю, но под венец пойти не могу. Не вольна я собой распоряжаться.

- А что ж так? – насупился в чёрную бороду егерь.

- А вон же, - и плачущая Лушка кивнула на подросшего Глеба, который довольно бодро ползал по полу. – Вон она – неволя моя. Я теперь с ним навсегда повязана, куда он – туда и я. Видать, крепко Богородица нас с ним связала, навсегда обе наши судьбы в одну нитку сплела.

- Так я ж тебя с ним и беру! – обрадовался Тит. – Что ж я, не понимаю? Глебка и мне люб. Сыном мне будет, и не по названью, а по душе. Знаешь, как в народе говорят – не тот отец, кто родил, а тот, кто вырастил. А ежли ты больше родить не сможешь – это ничего. Глебка вырастет – ему кордон и оставлю.

Лушка плакала, закусив угол платка, и только головой помотала.

- Не останется он на кордоне. Кровь ему не даст остаться. Уйдёт он, Титушко. Рано или поздно – уйдёт. И я с ним тогда уйду, мне от него – никуда. А мужа венчанного бросать – грех, Титушко. Тяжкий грех. Сердце вы мне потом и без того рвать пополам будете, но ещё и перед Богом грех на себя брать не хочу. Давай, любимый, просто жить, и каждым днём наслаждаться - сколько нам Господь того счастья отмерил.

Лушка вытерла концом платка глаза и решительно закончила:

- А о житье греховном не волнуйся, Тит. Моё это решение, я от венца отказалась, я и отвечу за грех этот. И злобы не таи на меня, говорю же – ничего лучше жизни с тобой не хотела бы я в жизни. Но жизнь раньше тебя всё по-иному для меня вывернула.

И совсем уже тихо закончила:

- Судьба это, Тит. Судьба так легла.

Здоровенный егерь только молча кивнул, и обнял Лушку, а та уткнулась ему в плечо. В те суровые времена людям не надо было долго объяснять про невозможность счастья – смысл выражения «все под Богом ходим» тогда часто постигали раньше, чем начинали ходить.

Так они и жили – радуясь каждому дню.

Лушка впряглась в хозяйство, как лошадь в сани. На расчищенном с помощью Тита участке земли она разбила здоровенный огород, где гнула спину с утра до вечера. В селе они прикупили кур с петухом и даже пару коз – поэтому ребёнок рос на козьем молоке и твороге, домашних яйцах и свежих овощах. В убоине, сами понимаете, недостатка на кордоне никогда не было, а муку лесные жители выменивали в селе на шкуры и мясо.

Ждан был счастлив тогда. Его любили, о нём заботились и его берегли. Он был здоров и хотя бы только потому счастлив.

Когда он немного подрос - лес стал ему домом и первой книгой, читать которую научил его Тит. Как выяснилось, знаний там было спрятано немногим меньше, чем в иной библиотеке, надо было просто научиться их получать. Тит, несмотря на свою бирюковатость, оказался хорошим учителем. Он учил приёмыша узнавать по приметам погоду на завтра и читать следы на снегу и на земле, наблюдать за птицами и скрадываться, подбираясь к зверю, ходить по болоту и разводить костёр, плести морды[1] и снимать лыко, прятаться от дождя и спать в снегу – да что перечислять? Это была даже не энциклопедия – библиотека. Библиотека живой природы, многовековой массив древнего знания человечества. Знания, от которого жители современных мегаполисов отказались за ненадобностью и потому утратили его полностью.

[1] Морды – особым образом плетёные корзины для ловли рыбы.

Тягой к знаниям наш переселенец заразился ещё в прошлой жизни, поэтому новую информацию впитывал как губка. Многим его знакомым по прошлой жизни жизнь на кордоне показалась бы адом – без интернета, без фильмов, без шопинга, без электричества, без отопления, без водопровода, в конце концов - без людей, но Ждан был счастлив.

Счастливой жизнь делает не комфортность, а полнота бытия, а с этим на кордоне всё было благополучно.

Как я уже говорил, мальчик рос здоровым, он жил в окружении людей, которые его искренне любили, и каждый день приносил ему новые открытия.

Что ещё надо для счастья?