Съевшие яблоко

— Но ведь когда ты будешь приходить к папе, ведь вы будете общаться?

— А откуда ты знаешь, что я буду туда ходить? — запальчиво вскинулась девочка.

Ян растерялся:

— Но ведь это твой папа. Он ведь маму твою бросил, не тебя…

Кира молчала. Ей отчаянно не хотелось рассказывать, что отец уже третью неделю не приезжает за ней в выходные. Сначала обещал. И даже приехал и возил ее в город. Где был у них большой разговор. И папа гладил ее по волосам, и обещал, что никогда она — Кира — его принцессой быть не перестанет. Что он будет забирать ее каждые выходные, как раньше, и они будут проводить эти дни только вдвоем. Говорил как он ее любит. И что с матерью они разводятся, потому что "так бывает" и Кира непременно "поймет, когда вырастет".

Но та, как ей казалось, понимала все уже сейчас. Не появись та женщина, они бы никогда не развелись.

И Кира бы без отца не осталась.

— Не знаю, — в который раз сказала Кира.

Хотя каждые выходные она отчаянно ждала, что приедет папа. Считала минуты, поглядывала за занавеску, в надежде увидеть машину, услышать звук мотора — не закрывала окно, пуская в комнату ледяной ветер. Она очень ждала в выходные. А в будни ждала выходных.

— Он теперь с той женщиной. И мы ему не нужны. — Сказала и сама не поверила. Ведь не могло случиться так, что папа — ее папа уже больше не вспоминает о существовании "его принцессы".

А мальчик вдруг на секунду замер, ослепленный какой-то своей мыслью, сжал пальцами лямки рюкзака и испуганно поднял на Киру вопросительный взгляд:

— У Никита сегодня тоже на свидание пойдет…

73.

Перед встречей с Альбиной Мезенцев неожиданно разволновался.

И не только из-за самой Альбины, сколько из-за того, что ложась вечером в постель и уже задремывая, вдруг в испуге вскинулся от промелькнувшей мысли — женщины-то у него не было уже полгода, а он как-то и не заметил.

Мезенцев открыл глаза и уставился в темный потолок. Грустно. Этак к сорока годам он уже помнить будет только о простатите. Нужно было жить сейчас, пока еще молод.

Но на эту самую "жизнь" катастрофически не хватало времени. Утром вскочи по будильнику — отвези ребенка на электричку — бегом на работу: суды, ходатайства, заявления, исполнения. А после работы еще надо заскочить в магазин, надо что-то по быстрому приготовить или хотя бы погреть, надо Яна забрать с занятий — а это то в десять, то в одиннадцать. Бросить вещи в стиралку, тетради купить — они в его портфеле будто горели. Да мало ли чего еще надо. А еще работа — новые клиенты, дела, нервотрепка. Ни на что времени не хватало. Какие уж тут женщины.

Даже сейчас — уже пригласив Альбину на свидание — он беспокоился из-за того, что в этот вечер планировал купить обувь себе и Яну — зима давно кончилась и до лета недалеко. К тому же, он точно не успевал забрать мальчика с занятий и тому придется добираться в метро — надо будет звонить, узнавать, контролировать. Отрываться от приятного вечера…

А все говорило о том, что вечер будет приятный. И мысленно Мезенцев уже выбирал ресторан, в который лучше повести девушку. И, засыпая, видел перед глазами ее веселые черные кудряшки.

Ресторан он выбрал тихий и уютный. Не слишком помпезный — не по деньгам, но и не пиццерию.

Альбина, будучи не в суде, вела себя естественней и часто тихо и обаятельно смеялась. Было почти видно, как строгая раздраженность закрутившегося делопроизводителя слетает с ее плеч. У женщины ярко блестели глаза, весело вились кудряшки. Которые без шапки и стягивающей резинки оказались в точности такими, как представлял Мезенцев — большая копна иссиня-черных волос завитых в мельчайшее кольцо. И вся эта красота весело переливалась, прыгала при малейшем движении, так что отвести глаза было почти невозможно.

При всем непонимании моды Мезенцев не мог не заметить, что платье на Альбине было не лишено вкуса и очень ей шло, делая маленькую фигурку еще изящнее. А он, как и многие крупные мужчины, млел от миниатюрных женщин. Робея перед их хрупкостью и беззащитностью.

Разговор тоже потек легко. Встречая ее у здания суда, Мезенцев еще опасался, что растерял навыки общения с женским полом. Но едва только Альбина улыбнулась, со странным, присущим только ей сочетанием нахальства и застенчивости, и страхи как рукой сняло. Они заговорили оживленно, горячо и весело.

Больше рассказывала Альбина — легким, щебечущим голосом, часто перемежаемым мягким смехом. И за два часа рассказала о себе почти все.

Разведенная мать-одиночка. Она три года как закончила институт и сразу же, по знакомству естественно, устроилась работать в суд. Денег немного, но стаж идет хороший. От бывшего мужа осталась квартира и неаккуратно выплачиваемые алименты.

Как ни странно, за столом она ела с аппетитом крупного человека. Так, что Мезенцеву непонятно было, куда все это девается. Но при этом запястья ее рук казались такими тонкими и хрупкими, что невольно рождали в душе мужественное желание оберегать ее и защищать.