Сезон охоты

У меня глаза на лоб полезли от такой картины. Это что ещё за «братание на фронте»?!

Я встал на броне во весь рост и дал очередь из «калаша» в воздух.

– Это что за бардак, вашу мать?! Где ваш командир?

Несколько бойцов лениво повернулись в мою сторону, один из них махнул рукой в сторону недостроенного особняка. Кто-то из чеченов заржал мне прямо в лицо.

Я спрыгнул на землю, оставив девочку на попечение своих бойцов.

Во мне всё кипело от негодования. Подонки! Мерзавцы! За стакан водки душу готовы дьяволу продать! Руки так и чесались шарахнуть из автомата по всей этой мрази, не разбирая, «федерал» передо мной, «дух» или «мирный». Все они одним миром мазаны.

Когда я ворвался в помещение, выполнявшее роль штаба, и увидел их командира, то окончательно убедился в верности народной мудрости о рыбе, которая гниёт с головы. Майор был в стельку пьян. Он полулежал на диване, а рядом, на столе, стояла недопитая бутылка армянского коньяка и полупустой гранёный стакан.

Он поднял на меня мутный взгляд.

– А, лейтенант, заходи. Выпьешь?

– Что здесь происходит, товарищ майор? – проигнорировал я его предложение. – Что за бардак вы здесь развели?

– Какой бардак, лейтенант? Это дипломатия, жест доброй воли. Контакт с местным населением налаживаю. С мирными, так сказать, жителями.

– Видел я этих «мирных». Все оружием увешаны. Казённым, кстати, оружием.

– Пацан ты ещё, чтоб мораль мне читать, понял? С чем пожаловал-то?

Я взял себя в руки и объяснил цель моего задания. Он усмехнулся.

– О чём ты говоришь, лейтенант, какие снайперы? Снайперов здесь отродясь не было. А бойцы, действительно, пропадают. Трое уже драпанули. Дезертиры.

– Дезертиры?

– Они самые. Дали б мне волю, я б их… плюмбум в затылок – и в «двухсотые». А ты что, думал, воруют их, что ли? На кой ляд они «чехам» нужны!

Я покачал головой. И воруют, и в рабство продают, и пыткам изуверским подвергают, и казни показательные устраивают. Это я знал доподлинно. Здесь майор явно за лоха меня держит.

– Ладно, лейтенант, выполняй свою задачу, а в мои дела не суйся. Себе дороже выйдет, понял? А то выпил бы, а? За победу российского оружия.

– Которое ты «чехам» продаёшь! – выпалил я, не сдержавшись, резко повернулся и выбежал из этого гадюшника.

Вырвавшись на волю, я вспомнил о девочке. На зачистку я взять её не мог. Пришлось возвращаться к пьяному майору.

– Послушай, майор, – я отбросил все формальности при обращении к старшему по званию, – мы там девочку по дороге подобрали. Подержи её пока у себя, а я потом, как здесь закончим, у тебя её заберу.

– Оставляй, – он сделал широкий жест рукой и ухмыльнулся. – Женский пол, он, как известно, облагораживает.

Я склонился над ним, приблизив лицо вплотную к его пьяной харе.

– Ей четыре года, майор, – процедил я сквозь зубы. – Если с ней что-нибудь… хоть один волос…

– Не наглей, лейтенант. Здесь я принимаю решения.

– Я предупредил. – Сейчас мне было совершенно наплевать на его майорские звёздочки. За эту девчушку я, действительно, готов был горло перегрызть. Любому.

Вторично оказавшись на свежем воздухе, я заметил, что торговля на территории блокпоста пошла на убыль. Исчезли вооружённые «чехи», поубавилось гражданских автомашин. Ага, торгаши, сдрейфили!

Мои бойцы сгрудились вокруг двух наших «коробочек» и в контакт с хозяевами военного объекта вступать не спешили. Поняли, видать, что за сброд здесь подобрался. Я распорядился передать девочку местным воякам, проследил, чтобы её как следует накормили и устроили на время нашего отсутствия. Потом позаботился и о бойцах.

Мы работали около двух суток. Изучили каждый камень, каждый овраг в радиусе двух километров от блокпоста, сидели в ночных засадах, мокли под дождём, но так ничего и не разнюхали. Следов присутствия снайпера не нашли – здесь майор не солгал. Зато местные жители чувствовали себя в районе военного объекта весьма вольготно. Совершенно не обращая внимания на наше тайное присутствие – а они наверняка знали, что мы где-то здесь «работаем», – они нагло курсировали перед самым нашим носом. Ворота блокпоста всегда были для них открыты. Правда, явных боевиков среди них мы не обнаружили, что, впрочем, ничего ещё не значило: «дух» отличается от «мирного» только наличием оружия.

Да, уж что-что, а контакт с местным населением майор, действительно, наладил. Уверен, что и с «духами» тоже. Что ж, если разобраться, майорова «дипломатия» приносила свои плоды: ни перестрелок, ни снайперских дуэлей, ни явного противостояния. «Чехам» такое соседство было только на руку: лучше иметь под боком продажного, вечно пьяного майора и весь этот деморализованный сброд, послушный и легко управляемый, чем злых, несговорчивых, обожжённых пламенем войны парней из российской глубинки, готовых вцепиться в горло любому, кого хоть на йоту заподозрят в пособничестве бандитам. Поэтому этих надо было беречь, чтобы не прислали на смену тех. Их, по-видимому, и берегли.

Плюс коммерция, которая процветала здесь полным ходом.

Я понимал всю абсурдность нашего задания в этих условиях, но выполнить его был обязан. Приказ есть приказ. И я его выполнил.