Сезон охоты

Есть! В кустах что-то зашевелилось, и «чех», прежде чем выскочить из укрытия, приподнимает голову. Она хорошо видна над верхней кромкой кустарника – чёрное бородатое пятно с зелёной повязкой на лбу. Я плавно нажимаю на спусковой крючок, палец вдруг проваливается в пустоту. Приклад тяжело бьёт в плечо, сухо звучит выстрел. Я тут же стреляю ещё раз: контрольный. Голова в кустах резко отдёргивается назад и исчезает. Неужели попал? С первого выстрела?

Гадать уже нет времени. Я быстро осматриваюсь, оцениваю обстановку. И тут же быстро пригибаюсь, спасая свою непутёвую головушку от мощной ответной атаки. Бьют сразу с двух точек, бьют длинными очередями. Ещё бы! Им патроны беречь не приходится. Пули с глухими хлопками вонзаются в дерево буквально в пяти сантиметрах от моего виска, крошат древесину, рикошетят. Мне кажется, я вижу их траектории, которыми пронизано всё пространство у меня над головой. Огонь стихает, и я осторожно поднимаю голову. И холодею от ужаса.

Я вижу Хасана. Он стоит на прежнем месте, на исходной позиции, с самого начала охоты не сделав ни шага. В одной руке его бинокль, который он держит у глаз, во второй рация. Ясно: руководит операцией, корректирует огонь и перемещение своих людей. Но не Хасан заставил меня похолодеть.

Рядом с ним я вижу боевика с «Мухой» на плече, и её смертоносный раструб направлен как раз на мой чердак. Туда же, то есть прямо на меня, направлены и окуляры бинокля Хасана.

Наверное, у меня глаза полезли из орбит, а крик застрял в горле. Я скорее почувствовал, чем увидел, как Хасан отдаёт команду. Гранатомёт дёргается в руках боевика и…

– У-у-у-у… ё-ё-о-о!.. – ору я, кубарем скатываясь с лестницы вниз, под защиту бревенчатого сруба. Наверху, над самой моей головой что-то вдруг лопается, трещит, рушится, сыпется мне на голову. Меня обдаёт упругой волной горячего воздуха и пыли, мелкие щепки впиваются в лицо, и я инстинктивно зажмуриваю глаза. Что-то подхватывает меня и с силой швыряет об стену. Я тут же вскакиваю и на ощупь выбираюсь из постройки на свежий воздух.

Кажется, жив. Так, несколько ушибов, пара царапин. Трогаю ладонью лицо, на пальцах тёплая липкая кровь. Пустяки, глаза на месте, руки-ноги тоже. Главное сейчас – воспользоваться моментом и быстро сменить позицию. Пока осядет пыль от рухнувшей крыши (как она только меня не накрыла!) и боевики смогут снова возобновить наблюдение, я буду уже далеко отсюда.

Пригибаясь как можно ниже, короткими перебежками, стараясь использовать естественные укрытия, я перемещаюсь от одной постройки к другой, с каждым шагом приближаясь к бетонному забору. Вот бы сейчас перемахнуть через него! Там, в лесу, они бы меня хрен нашли. Бегали, знаем…

Так, хватит. Пора осмотреться. Я заскочил в одну из построек и снова вскарабкался на чердак. В первую очередь я сразу оценил выгодность своей позиции: с этого места ни Хасан, ни тот тип с гранатомётом видны не были, а значит, и моя позиция для них вне поля зрения. Пока они переместятся в другую точку, пройдёт время, а время сейчас для меня дороже всего золота мира. В этой ситуации только две ценности обретают истинный смысл: время и патроны. Вернее, количество того и другого. По значимости, одна секунда примерно равна одному патрону. Другие ценности смысла не имеют.

Боевики стягивались к тому месту, где прогремел взрыв. Я прицелился и дал короткую очередь по одному из них. Тот упал, но тут же вскочил и скрылся за стеной ближайшей постройки. Промазал, жаль. С другой стороны, не всё же время будет везти с первого выстрела. Я выстрелил по другому «чеху» – и снова мимо. Боевики залегли. А это значит, что я выиграл несколько секунд. Плохо то, что я себя обнаружил.

Пора уходить. Я сиганул с чердака вниз, на земляной пол, и кинулся к выходу. Но только сунулся было наружу, как нос к носу столкнулся с боевиком. Я отшатнулся назад, споткнулся и грохнулся на пол. Уже лёжа вскинул автомат и приготовился было разрядить его во врага.

– Стой, не стреляй! Я свой!

31.

– Какой, на хрен, свой! – заорал я. – Руки поднял! Ну!

Он послушно поднял руки.

– Не стреляй, брат. Я на помощь к тебе, чичей мочить. Я ведь тоже, как и ты, оттуда…

Оттуда – значит, из Чечни. Это я понял сразу, по его тону. И почти поверил. Я медленно опустил автомат, поднялся, внимательно осмотрел неожиданного добровольца.

Это был один из тех троих стажёров, что участвовал в охоте на бухгалтера, молодой пацан лет двадцати двух. Я вновь насторожился.

– Зачем тебе это? – спросил я, нахмурившись.

– Не могу смотреть, когда эти бородатые отморозки в ребят наших стреляют. Бил и буду их бить, даже если самого за это… Я ведь сразу понял, что ты свой, кореш…

– А если б тебя послали меня убивать? Как друга моего, в которого стрелять рука не дрогнула. Пошёл бы?

Он опустил глаза.

– Не знаю.

По крайней мере, честно. Эти два слова убедили меня окончательно: теперь нас двое. Против пятерых. А это уже шанс вполне реальный.

– О’кей, – подвёл черту я. – Действуем вместе. В первую очередь надо сменить позицию. Эту точку они уже засекли.

– Спасибо, брат.