Сезон охоты

Я сунул в рот огурец, челюсти сами судорожно заработали, подчиняясь вековому рефлексу.

Вроде прижилось. Ух, ну и отрава! По груди тут же разлилось приятное живительное тепло.

Я снова сунул в рот сигарету. В моей больной, битой-перебитой головушке мягко зашумело. Я чувствовал, как силы возвращаются в моё тело.

– Мне надо идти, – сказал я. Шатаясь, кое-как поднялся на ноги.

– Куда это ты собрался, парень?

– Туда, – махнул я рукой в ту сторону, откуда стреляли. – Я там ещё не закончил.

– Ага, тебя там только и не хватает. Остынь, парень, там и без тебя закончат. Уж можешь мне поверить.

Вояка из меня, действительно, сейчас был никакой. Этот мужик прав.

– Как я всё-таки здесь очутился? Ничего не помню.

– Ещё бы помнить! Да в тебя чуть ли не в упор из гранатомёта пальнули, как жив остался, до сих пор диву даюсь. А потом тебя Дмитрий наш через ход подземный выволок. За ноги. Некогда было церемониться, вот он за ноги и вытянул. Брательника как-никак спасал.

Шорох за спиной заставил меня обернуться.

Из кустов мне навстречу шагнул сияющий Валерка, этот рыжий проходимец из села Куролесово.

– Опа-на! – невольно воскликнул я. – С того света, что ли?

– Как и ты, – рассмеялся он и затряс мою руку. После боевого крещения он позволил себе перейти со мной на «ты». А я этого поначалу и не заметил. Когда же заметил, то с лёгкостью простил ему. Как ни верти, а парень заслужил прощения, это уж точно.

– Может быть, ты мне объяснишь, что здесь всё-таки происходит? – обратился я к рыжему.

Глаза его ещё больше засияли. Казалось, он сейчас выскочит из собственного тела от переполнявшей его радости.

– С удовольствием.

Но рассказать он мне ничего не успел.

Над нашими головами, над самой кромкой леса, с грохотом пронеслась вереница вертолётов – туда, к полигону. И тут же прогремело несколько взрывов. Вертушки, сделав круг, вновь пронеслись над нами и зашли для второго залпа. То, что они обстреливают полигон, мне стало ясно с самого начала. Знакомая картина, навидался таких атак на своём веку выше крыши, и в Афгане, и в Чечне.

Потом всё стихло. Отстрелявшись, вертушки улетели на базу, выстрелы со стороны полигона прекратились. Неужели всё закончилось? Хотел бы я только знать, что именно закончилось?

Откуда-то справа до моего слуха донёсся шум двигателей. Я прислушался. По характерному звуку я узнал колонну БТР. Да что здесь в конце концов происходит? Целая воинская операция: вертолёты, бронетранспортёры – танков только не хватает. Я не удивлюсь, если на полигон с воздуха выбросят десант спецназа.

Из леса к нашему биваку начали выходить вооружённые люди. Здоровые, крепкие мужики, дублёные, прокопчёные, настоящие таёжные богатыри. Трое или четверо из них были со снайперскими винтовками. Всего их собралось пять человек, шестого несли на самодельных носилках. Он стонал и, похоже, был в беспамятстве. Раненый! – догадался я.

– Матвеева на шоссе! Там передать санитарам, – распорядился бородач, в котором я поначалу ошибочно признал своего отца.

Его взгляд упал на нас с рыжим. Суровые глаза тут же потеплели, вокруг них веером разлетелись мелкие морщинки.

– А, вот вы где, герои!

– Дмитрий Петрович, я…

Рыжий попытался что-то сказать, но от переполнявших его чувств сбился и смущённо умолк.

– Погоди, Валерий, – отстранил его бородач, – с тобой мы после потолкуем. Дай мне сначала с брательником поздороваться. Ну здравствуй, брат Иван. А я – Дмитрий.

И он стиснул меня в объятиях, из которых, как мне поначалу показалось, живым я уже точно не выберусь.

34.

Он и вправду походил на моего отца. На нашего с ним отца. Здоровый бородатый мужик под два метра ростом, таёжный волк, уверенный в себе, крепко стоящий на ногах. Было ему лет сорок или даже больше.

– Ну и кашу ты здесь заварил, брат, – с широкой улыбкой проговорил он. – Видишь, что творится? – он кивнул через плечо, в сторону бандитского полигона. – С твоей подачи всё, Иван. Это ж надо, какое осиное гнездо разворошил!

Я с интересом разглядывал его. Вот он, значит, каков, мой старший братец! Я попытался улыбнуться, но вместо улыбки губы мои исказил болезненный оскал. Как ни верти, а чувствовал я себя так, словно по мне только что проехалась целая танковая колонна. На моём теле места живого не осталось, а голова вот-вот готова была взорваться от жуткой боли, которую не могла заглушить даже доза выпитого спирта. И рука… с рукой, по-моему, у меня совсем худо было.

– Что, совсем хреново? – спросил Дмитрий с участием.

Я стиснул зубы и кивнул.

– Да, видок у тебя неважнецкий, – озабоченно покачал он головой. – Ничего, мы тебя сейчас медицине передадим, они тебя живо подлатают.

– Он на руку жаловался, – заметил Валерка. – Рана у него там какая-то, кажется.

– Рана, говоришь? – он снова повернулся ко мне. – Что-нибудь серьёзное?

– Серьёзное. Воспалительный процесс уже который день идёт. Того и гляди, гангрену заработаю.

– А вот это ни к чему. Ладно, о деле после потолкуем, а сейчас двигаем на шоссе. Там тебе первую помощь окажут. Сам-то дойдёшь?

Я пожал плечами.

– Попробую.