Сезон охоты на единорогов

— Да. Это конь такой… — Кивнул Юрка, став вдруг на удивление уставшим. — Для этого обучения меня вывезли из школы в горы, в отдельный храм. Туда ни одна машина добраться бы не могла — только эти горные лошадки и поднимались наверх. Там народу на охране было немного, да и ведов всего двое — наставники, а не практики. Поэтому Жаня и решился… А за мной там все лошади ходили, будто привязанные. Но я-то тогда ещё не знал, что я — Повелитель Единорогов… Жаня посадил меня на Барсика и отправил его из храма, а сам бросился в другую сторону и устроил там переполох… Я тогда в «наведении» был, ничем ему помочь не мог, — вздохнул Чуда, раскладывая чашки по блюдечкам. — Но Барсик всё понял правильно. Он не только вынес меня за пределы школы, но и потом принёс ко мне Жаню.

Евгений молча взялся помогать по столу — сходил за чайником и начал разливать по чашкам травяной настой.

— Жаня ранен был, — вздохнул Юрка, смотря, как льётся в его чашку тёмная мятно-душичная жидкость. — Он едва на ногах держался от кровопотери. И ноздри… не переставая, кровоточили. Я думал, что один останусь. Так перепугался, что жить захотелось. И все припадки прекратились! — Он немного помолчал, странно влажным взглядом смотря на безразличного товарища, шмыгнул носом и добавил: — Ну…, почти.

Евгений молча придвинул к ближайшему ко мне краю стола блюдце с чашкой. Я сделал шаг вперёд и сел на оставленный табурет. Мне было странно смотреть на внезапно ставших мрачными и серьёзными хозяев. Я нутром ощущал дрожание нити. Знать бы только — почему я оказался здесь… Знать бы только — зачем.

Глава 5 Точка, точка, запятая

Жизнь давно приучила обходиться малым и благодарить за редкие минуты тишины и уюта. Поэтому пожить в настоящем доме уже само по себе было праздником, а уж предоставленная Просо возможность найти себе в нём место по душе казалась щедрым даром. В доме легко угадывалось хозяйское место Просо — то, из которого справный боец может успешно огрызаться, отстаивая свою территорию. Мне, при этом раскладе, нужно найти себе положение попроще. И, оглядевшись, я решил не напрягать пару своим присутствием и, выйдя, бросил вещи в сенях. Не то, чтобы там было уютно и удобно, но вход в жилое помещение я бы перекрыл любому.

Разложиться не успел, как подбежал Чуда и, схватив за руку, поволок в комнату. Затащил в свой огороженный уголок дома, за импровизированную ширму из провешенной верёвки со шторами почти до пола. Там оказалось не так уж много мебели: кровать, старый стол, стул да вешалки на вбитых в стену гвоздях-десяточках.

Чуда забрался на стул с ногами и резво раскинул передо мной на столешнице стопку рисунков:

— Смотри! Это Танистагория!

И тут же начал рыться в бумажках, самозабвенно что-то разыскивая. Я аккуратно взял со стола один из рисунков.

Карта. Зелёные леса, салатовые поля, коричневые болота, синие реки и голубые горы. Всё перемешено и взбито, словно гоголь-моголь. Так, как в реальном мире просто не бывает. И вершиной всего этого — схематичные домики крепостей. Печатными буквами вкривь и вкось — названия. Хорошо хоть, что без ошибок. А так — смотрится как работа детсадовца. Глянул на копающегося Юрку. Эх, а ведь ему то ли восемь, то ли девять! Если бы я так писал в его возрасте, то моя спина горела бы огнём от постоянной порки! Что ж — светломудрые Крёсты не могли обучить мальчика грамоте? Неужели рассказ Просо настоль правдив, и мальчонку действительно готовили на одно задание?

Взял сразу охапку листов, бегло осматривая каждый. Там и люди, и звери, и сущности пограничных земель-Пределов, а иногда — просто какие-то зарисованные наспех места. И всё такое детское, такое корявое, что даже корябает по сердцу расхлябанность, недостойная веда. Да я — обычный тарх — в его возрасте рисовал лучше! Хоть и прутиком на мокром песке… А тут — ни одной прямой линии. Деревья — как морковки, звери все как один, а люди как огуречки-человечки с тонкими ручками-паутинками. Неужели так могут рисовать те, кому Миром доверено вершить судьбы миров? Соединять и рвать нити рока, вводить в реальность миражи и словом или образом изменять ход времени? Не понимаю…

— А! Вот он!

Чуда вскинулся, разбрасывая листы в разные стороны и выуживая из-под калейдоскопа рисунков один. И обернувшись, сунул мне под нос свою картинку.

— Смотри! — торжественно велел он.

Картинка как картинка. Такая же кривая и неумелая, как и остальные. Я честно таращился на неё, пытаясь в скоплении линий разглядеть что-то такое особенное, из-за чего Чуда так старательно ворошил свои стопки работ. Но передо мной оставалась обычная детская каракуля. Прямо по центру — елочка. Такая, как рисуют на новый год детсадовцы — сложенная из зелёных треугольничков, словно пирамидка. Слева от неё то ли девочка, то ли женщина — человек-огуречек в юбке-трапеции и с лицом-кружочком в стиле «точка, точка, запятая, вышла рожица кривая». А напротив этой «дамы» единорог. Ну, точнее, нечто овальное на четырёх разноразмерных лапах и с морковкой во лбу.