Сезон жатвы (СИ)

— Ну что?

— Они в восхищении.

Лицо капитолийца лучится удовольствием.

— Хороший прорыв. Как думаешь, сколько баллов они тебе дали?

— Не меньше десяти.

Эска почему-то уверен, что это так, и он не ошибается. Вечером объявляют оценки за индивидуальные показы: он набрал одиннадцать из двенадцати.

— Не хуже профи! — восклицает Сакса.

Такую же оценку получают Марк, Сапфира и Джоэл из Первого дистрикта. Но Эска недолго радуется своему успеху.

— Поздравляю,— говорит Квинт. — Подготовка почти закончилась. Завтра интервью, а послезавтра ты наконец выйдешь на Арену. Разве не чудесно?

Чудесно для Квинта. Но Эска чувствует, как к нему возвращается страх. За неделю, проведенную в Тренировочном центре, он забыл, зачем его сюда привезли.

Как хрюшку на бойню, вспоминает он слова Марка. Их откармливают, как поросят, прежде чем бросить на арену.

***

Следующий день самый легкий из всех, но Эска не может перестать думать о том, что будет завтра. Сакса, одевая его, полусердито говорит:

— Ты слишком грустный. Улыбнись. Ты должен очаровать публику.

— Я и так их очаровал.

Женщина берет его лицо в ладони и говорит, глядя ему в глаза.

— Ты очень необычный трибут. Я рада, что именно мне довелось с тобой работать. Я знаю, что тебе нелегко. Но пожалуйста, постарайся всем понравиться. Это ради тебя самого.

Она разглаживает на его плечах золотистую ткань пиджака материнским жестом. Сквозь маску беззаботной капитолийки проглядывает лицо обеспокоенной женщины, и Эске жаль, что он не сумел разглядеть эту женщину раньше.

Сакса целует его в лоб и отпускает.

— Иди. Я буду смотреть выступление из зала.

Теперь Эске не так страшно. Он спокойно ждет своей очереди за кулисами, следя за выступлениями других трибутов на большом экране. Особенный интерес у него вызывает интервью с Марком. С того разговора в столовой они ни разу не виделись, Аквила уходил из столовой раньше, чем приходил Эска.

Ведущий, Цезарь Фликерман, похож на попугая в своем ярко-желтом костюме. Рядом с ним Марк в своем черно-белом выглядит простовато, но элегантно.

Цезарь, сияя улыбкой, пожимает трибуту руку и начинает с комплиментов его фигуре. Аквила ведет себя раскованно. Отвечает на шутки, позволяет ощупать свои мускулы.

Наконец ведущий делает сочувственное лицо и говорит:

— Все слышали о печальном инциденте в Тренировочном центре. Каково это — когда на тебя нападает мятежник?

— Что я могу сказать? Он совершил ошибку, выбрав для этого именно наш центр.

В зрительном зале смеются.

— Но я слышал, что тебя спас другой трибут. Можно сказать, твой враг.

— Перед мятежниками мы все не враги, а друзья.

Бинго. Теперь симпатии толпы на стороне Марка. Эска понимает, что тот делает то же, что и он сам, — выживает, но все равно ему не по себе от мысли, что Аквила обернул ситуацию себе на пользу.

Впрочем, его самого Цезарь встречает с не меньшим восторгом. Он спрашивает Эску, как тому понравился Капитолий, но только для того, чтобы начать разговор, а потом переходит к волнующей всех теме.

— На всех произвело впечатление то, как ты расправился с мятежником. Да еще спас своего соперника. Наверное, мало кто решился бы на такое. Почему ты это сделал?

— Я испугался, — серьезно отвечает Эска. В зрительном зале тишина, лицо Цезаря принимает забавно-торжественное и понимающее выражение.

— Испугался, что этот безгласый сделает за меня мою работу и заберет себе все лавры.

Секунда тишины — и зал разражается хохотом. Цезарь радостно хлопает его по колену.

Камеры переходят на Марка, тот тоже улыбается и разводит руками.

— Какая радость, что он этого не сделал, — говорит Цезарь, вытирая набежавшие слезы. — У тебя очень высокие результаты по индивидуальным показам, Эска. Не намекнешь, как тебе это удалось? Без обид, но трибуты твоего дистрикта считаются э-э-э…

— Слабыми, — заканчивает Эска. — Что ж, все, что я могу сказать…

Он делает паузу, и люди в зале почтительно замолкают.

— Вы ошибались насчет нас. Не нужно родиться в первом дистрикте, чтобы быть профи.

С возвышения Эска видит, что Квинт согласно кивает. Цезарю тоже по душе его слова, он тепло пожимает руку Эски на прощание.

— Мне нельзя выказывать симпатию,— говорит он драматическим шепотом, который разносится по всему залу, — но я буду за тебя болеть, Эска Маккуновал.

Трибут Одиннадцатого занимает свое место в зале и смотрит последние выступления. Марк, сидящий на два ряда впереди, оборачивается и поднимает вверх большой палец.

Эска кивает ему: нет смысла избегать друг друга теперь, завтра их отправят на Арену, и уж там-то они рано или поздно встретятся. Если их не найдет кто-то другой.

***

Этой ночью им дают поспать мало и поднимают еще до рассвета. Эска чувствует себя разбитым, тем более Сакса даже не позволяет ему умыться, только накидывает на плечи балахон и ведет за собой.