Сфумато

– Хуже, – честно сказал Донателло, осторожно делая шаг вперед. – Лужа кровищи, в которой ты утопал в снегу, не располагала к воскрешению. Я считал тебя мертвым. Но как… Ты сейчас на своих ногах, а должен быть под плитами в склепе.

Он недоверчиво покачал головой. Марко понимал его чувства. Тот, о ком говорил Донателло, сейчас действительно лежал под плитами в подземном семейном склепе, в одной из безымянных пустых ниш, вырубленных в горной породе на перспективу – для уходящих к Небесному Храму потомков процветающего рода Ди Йэло.

– На ногах. Но восстанавливаться буду еще ой как долго. На, смотри, но не трогай.

Морщась, как будто движения причиняли дискомфорт и боль от швов и скоб, стянувших кожу на груди, лже-Лодовико расстегнул жилет и развязал тесемки рубахи. Изумленному взору вассала предстала та самая имитация чудовищных ран, которую нынешний обладатель тела-иллюзии каждое утро видел в зеркале.

– Твою в дышло… – выдохнул Донателло. – Кто тебя так залатал, неужто Гален? Он хирург и костоправ из лучших, но это просто… невиданно. Как ты с этим ходишь?

– Обезболивающее и сила воли, – буркнул Марко. – Но я потерял много крови. Видимо, мозгам сие не на пользу. У меня в голове пусто, как в высосанной тобой винной бутылке.

– К чему ты клонишь?

– К тому. Я не помню, что произошло, и хочу удостовериться, что за мной нет долга чести перед почившим Де Лаго или его семьей. Я хочу вспомнить, что произошло и как.

Во-от, теперь палитра эмоций во взгляде светло-голубых глаз Донателло расцвела буйным цветом! Частью выражения этих эмоций стал смех – так в пьесах Синомбре, пополам с горечью, смеялись персонажи в амплуа обманутых простаков.

– Проверяешь? Лодовико, поцелуй Терру в зад и уймись. Я дал клятву, что буду молчать даже на смертном одре. И про обещание отрезать мне язык в случае чего я тоже прекрасно помню!

Вон оно что… Ну, в таком случае от Васко Донателло не мог ничего добиться ни мессир Армандо, ни кто-либо другой. Однако причину поединка детина, кажется, знает (или предполагает), а еще как будто располагает некими сведениями, имеющими какую-то то ли опасную, то ли грязную подоплеку. Ох, как это не нравится…

– Хорошо. Молодец, я в тебе не сомневался, – кивнул Марко. – Седлай лошадей, прокатимся.

– Куда?! – В голубых глазах промелькнуло сомнение.

Сомневался ли Донателло в здоровье своего сюзерена или в самой идее конной прогулки?

– А если я скажу, что к охотничьему домику на плато?

Синомбре действительно собирался это сделать – но, в общем-то, не сегодня, воспользовавшись порталом. Реакция собеседника только подкрепила уверенность в необходимости осуществить намерение. Сейчас прозвучал отрицательный ответ, снова спровоцировавший выражение облегчения на свежевымытой физиономии Донателло.

– Ты верхом-то сможешь? – почесал тот в затылке.

– Вполне. Прогуляемся по окрестностям.

Кончался мягкий и пасмурный день, какие часто бывают в начале зимы. Безветрие, рыхлые и крупные снежные хлопья, запах свежести и тусклое солнце, временами показывающееся сквозь облачную пелену. На левой руке Марко была надета черная перчатка-артефакт, и теперь ее новый владелец чувствовал, что она действительно как бы отталкивает холод, мешая тому пробраться к телу – без всякого усилия со стороны хозяина. Что ж, пусть хоть так работает… Всадники двигались вдоль опушки леса, за ними медленно трусил Трезор, принюхиваясь к невидимым меткам и следам, ведомым только собакам.

– Твой отец запретил ребятам появляться в Белом замке, – сказал Донателло. – Тьфу…

Как мальчишка, он забавлялся тем, что периодически высовывал язык, пытаясь поймать ртом особо крупные снежинки, так что это «тьфу» могло относиться как к действиям мессира Армандо, так и к поеданию падающего снега, не обладающего какими-то особыми вкусовыми или питательными качествами.

– Я знаю. Мой отец не мог быть уверен в результате операции и лечения. Думаю, это очевидно. Завтра поедешь и разошлешь почтовых голубей, начнешь собирать всех. Смотри, чтоб не шалили и вели себя тише. Здесь я хочу видеть самых близких, остальные пусть не показываются на глаза в ближайший месяц. Я сейчас не в лучшей форме, чтобы разгребать их делишки и улаживать проблемы. Ты понял?

– Да, мессир.

Для Марко крайне важен был этот разговор, идущий на равных в обстановке ни к чему не обязывающей конной прогулки. Все-таки мессир Армандо принадлежал к старшему поколению и его инструкции по поведению с Донателло и другими дружками сына могли идти вразрез с установившимися взаимоотношениями. Как исполнителю роли, Марко всегда было важно понять, чем дышит персонаж в обычной жизни, будь он реальным лицом. Хороший актер понимает своего персонажа, даже самого что ни на есть отрицательного героя, иначе выдаст полную халтуру и будет освистан.

Но беседа длилась недолго. Внезапно с лаем полетел куда-то вперед кудлатый пес Донателло, Трезор. Подступали сумерки, завершающие зимний день в лесу, наполнившемся человеческими возгласами, лаем собак, мельканием огней среди деревьев.

– Что там?!