Сгоревшая жизнь

– Помнит, скотина. – Она громко цыкнула языком. – Принес его черт к нам! Но он тоже тогда красавчиком был, ничего не скажу… Сейчас-то, поди, плешивый урод?

Логов не обманул ее надежды:

– Совершенно плешивый и толстый.

«Ну конечно». – Никита еле удержал усмешку. А Раздольная довольно хохотнула:

– Так ему! Много по девкам бегал, вот шевелюру и растерял…

– Даша ответила ему взаимностью?

– Ну да… Они с ней все по углам шептались. Прям на глазах у Альбинки… А она, дурочка, рыдала в подвале, чтоб он не услышал.

Сделав паузу, Елена Борисовна задумчиво покусала губы, словно размышляя – продолжать ли дальше? Никита замер.

– Лида тогда еще Степновской была. Такая вот фамилия странная, – заметила Раздольная.

Артур скосил на Никиту заискрившийся глаз, но это было только мгновение, в следующее он поинтересовался серьезным голосом:

– Они уже тогда были подругами?

– Да неразлейвода! По нынешним временам их бы, того гляди, заподозрили в чем-то… Сдурели все совсем! А тогда про такое только «желтые» газетенки писали. Но это вроде как не у нас все происходило. В другом мире лесбиянки эти жили, «голубые»… Так что ничего такого мы про Лиду и не думали. Она ж не истерила, когда Альбина с Олегом этим роман закрутила, верно?

Логов согласился:

– Значит, просто подруги.

– Но Лида сильно на него разозлилась тогда… Подозреваю, это она и настучала на Олега. Думала, Альбинке полегчает, если его выпрут. А ей совсем невмоготу стало… Прямо места себе не находила и все бормотала: «Мне бы только увидеть его… Только бы увидеть». А Лида еще больше на него злилась, что он ее подругу не оставляет в покое, хоть и с глаз долой вроде как… Но это я уж потом поняла. А сперва даже согласилась их прикрыть, когда Лида попросила. Мол, ей надо Альбину успокоить… Бутылку притащила. Они в подвале решили выпить маленько, чтоб стресс снять. Ну а что? – произнесла Раздольная с вызовом. – Это тоже часто помогает.

– Даже не спорю! – заверил Артур.

Она вдруг по-свойски подмигнула:

– А хочешь чуток?

Хохотнув, он развел руками:

– Я ж на работе…

– Ну да, – Елена Борисовна сразу посерьезнела. – Короче, ушли они в подвал… Вот надо же! Сейчас все как наяву вижу, а ведь сто лет не вспоминала жуть эту… Прям выбросила из головы!

– Пошли они в подвал…

– Да. Поддали они там, а я ванну драила, помнится. Уже все спать укладывались, считай, ночь была. И тут вдруг слышу какой-то шум, вопли. Дикие прям! Я выбегаю: сестричка наша мечется, белая вся… Кричит мне: «Там, там!» Я в палату, на которую она показывает. А там Дашка эта по полу катается… И горит! А больные на койки заскочили, воют… Я чье-то одеяло схватила и давай огонь сбивать… Я ведь даже не сразу поняла, что это Дарья – волосы уже сгорели, и лицо ей здорово огнем изуродовало. Руки тоже обгорели – она, видать, ладонями потушить пламя пыталась… Наш доктор прибежал, чуть сам в обморок не грохнулся, хотя Даша уже не горела. Затихла без чувств.

Никита поежился: «Действительно жуть жуткая! И этим девкам все с рук сошло?»

– Доктор на пост помчался, давай кому-то названивать… Главврачу, поди. Это ж черт знает какое ЧП! Потом за Дашей «Скорая» приехала. Быстро так примчалась! Увезли ее в ожоговый центр. А дальше не знаю, что с ней сталось… Только к нам ее уже не вернули. Завотделением… У нас тогда мужчина был заведующим, Борис Степанович, видный такой… Так вот, он тогда велел всем отвечать, что больная сама причинила себе вред. Кто передал ей спички – неизвестно… А санитарки, мол, спасли ей жизнь и не дали огню распространиться. Так что мы с Альбиной вышли молодцами, хоть ее и близко там не было. А Лиде влепили выговор за то, что не уследила и в отделении оказались спички. Она старшей в смене тогда была… Но выговор – это что? Можно сказать, легко отделалась.

– По вашему мнению, это Кузьмичева подожгла Дарью Ковальчук? – голос Артура прозвучал размеренно, точно это было обычным делом.

Крупный рот Елены Борисовны изогнулся подковкой:

– Своими глазами не видела, врать не буду. Только она могла… Да еще спьяну! Легко.

– А Шалимова могла это сделать?

– Это вряд ли… Альбинка нерешительной была. Она сама потом на больничный сбежала, видать, нервы сдали.

– А перстень с рубином не помните? – спросил Артур с надеждой. – Он, случайно, не Дашиным был?

– Точно! – ахнула Раздольная. – Перстень. Альбинка, когда снова на работу вышла, перстень Дашин у нее на пальце красовался. Я еще на нее напала, говорю: сними, спрячь от греха подальше! А она мне заявила, мол, этот перстень Олег ей должен был подарить, ей же красный цвет больше к лицу. Брюнетка… Наверное, мол, эта дура у него выпросила. А она, Альбинка, вернула то, что ей по праву принадлежало.

Елена Борисовна покачала головой, всматриваясь в прошлое:

– Только ничего эта Даша у него не просила, он сам за ней хвостиком бегал… Ему прям крышу снесло, мы это все видели. Впору его самого проколоть было… Альбинка, кстати, потом всякие антидепрессанты горстями глотала, от них и разнесло ее, – она протяжно вздохнула. – А кого из нас не разнесло?

Заглянув ей в глаза, точно не услышал последней фразы, Артур с интересом спросил: