Сговор остолопов

Любезный Читатель,

Природа иногда творит глупцов; но шут – всегда творение человека.

– Эддисон[71]

Когда я изнашивал до тончайших лоскутков резины подошвы своих сапог пустынной модели по старой брусчатке тротуаров Французского Квартала в лихорадочных попытках вырвать пропитание у бездумного и безразличного общества, меня приветствовал один мой старый незабвенный знакомый (с отклонениями). После нескольких минут беседы с ним, в ходе которой я с небывалой легкостью установил свое моральное превосходство над этим дегенератом, я в очередной раз поймал себя на раздумьях о кризисах нашего времени. Интеллект мой, как обычно, своенравный и не поддающийся контролю, нашептал мне план, настолько великолепный и дерзкий, что я отпрянул от одной лишь мысли о том, что мне довелось услышать. «Постой! – вскричал я с мольбой своему богоподобному разуму. – Это безумие». Но не прислушаться к совету мозга я не мог. Он предлагал мне Спасти Мир Посредством Дегенерации. Там же, на стертых камнях Квартала, я заручился поддержкой этого увядшего цветка человечества в сборе его сообщников по фатовству под знамена братства.

Нашим первым шагом станет избрание кого-либо из их числа на какой-либо высочайший пост – на президентство, если Фортуне будет угодно любезно повернуть нас в ту сторону. Затем они проникнут в вооруженные силы. В качестве солдат они будут столь непрерывно заняты братанием друг с другом, ушиванием своей военной формы до того, чтобы она прилегала к ним, как шкурка к сосискам, изобретением нового и разнообразного военного платья, организацией вечеринок с коктейлями и т. д., что времени на битвы у них не останется. Тот, кого мы со временем сделаем начальником Генерального Штаба, возжелает лишь одного – ухаживать за своим модным гардеробом, который позволит ему выступать поочередно в облике начальника Генерального Штаба или же в облике юной дебютантки, в зависимости от своих капризов. Видя успех своих объединившихся собратьев в этой стране, извращенцы всего мира также сгрудятся вместе и пленят вооруженные силы в своих странах соответственно. В те реакционные державы, где девиантам не сразу удастся взять власть в свои руки, мы будем отправлять подмогу, чтобы мятежники могли свергнуть свои правительства. Когда мы наконец сокрушим все существующие режимы, мир сможет насладиться не войной, а глобальными оргиями, проводимыми в соответствии с тщательно разработанным протоколом в поистине международном духе, ибо эти люди в самом деле выходят за пределы простых национальных различий. Сознание их устремлено к одному; они поистине едины; они думают как одно целое.

Ни один из этих педерастов, пришедших к власти, разумеется, не окажется настолько практичным, чтобы понимать что-либо в таких приспособлениях, как бомбы; эти ядерные виды оружия будут гнить в своих хранилищах. Время от времени начальник Генерального штаба, Президент и т. д., облаченные в перья и блестки, будут развлекать глав, т. е. извращенцев, остальных государств на балах и приемах. Любого рода разногласия можно будет легко уладить в мужском туалете соответственно переоборудованной Организации Объединенных Наций. Повсюду начнут процветать балеты, бродуэйские мюзиклы и иные развлечения подобного сорта, отчего простой люд, вероятно, будет счастливее, нежели от мрачных, враждебных и фашистских заявлений своих бывших вождей.

Почти у всех прочих уже имелась возможность поуправлять миром. Я не понимаю, почему бы именно этим людям не предоставить такого шанса. Определенно, они оставались обездоленными слишком долго. Их приход к власти в некотором смысле станет лишь частью всемирного движения к процветанию, справедливости и равенству для всех. (Например, можете ли вы назвать хоть одного хорошего практикующего трансвестита у нас в Сенате? Нет! Эти люди испокон веку лишены собственного представительства. Их незавидное положение – национальный, глобальный позор.)

Дегенерация, вместо того чтобы сигнализировать об общественном упадке, как это было раньше, теперь будет означать лишь мир для обуянной напастями планеты. Нам требуются новые решения для новых проблем.

Я выступлю в роли некоего ментора и провожатого этого движения, и мои отнюдь не ничтожные познания во всемирной истории, экономике, религии и политической стратегии послужат резервуаром, так сказать, из которого эти люди смогут черпать правила и процедуры своих оперативных действий. Сам Боэций играл в чем-то сходную роль в вырождавшемся Риме. Как выразился о Боэции Честертон: «Таким образом, он поистине служил провожатым, философом и другом многим христианам; именно потому, что его времена в целом были растленны, его собственная культура оставалась цельной».

На сей раз я по-настоящему вступлю в противоборство с распутницей Мирной. План этот слишком поразителен и невероятен для буквального либерального мышления распутницы, погрязшего в клаустрофобских тисках клише и штампов. Крестовый Поход за Мавританское Достоинство, моя первая блистательная атака на проблемы современности, стал бы довольно-таки грандиозным и решающим путчем, если бы не мелкобуржуазное в основе своей мировоззрение сравнительно простого люда, что возглавил его авангард. На сей раз я буду работать с теми, кто избегает пресной философии среднего класса, с теми, кто не прочь становиться на противоречивые позиции, следовать своим курсом, сколь непопулярным бы он ни оказался, сколь мощно ни угрожал бы он самодовольству среднего класса.

М. Минкофф желает секса в политике? Я предоставлю ей секс в политике – и в изобилии! Вне всякого сомнения, она окажется слишком ошеломлена, чтобы отозваться на оригинальность моего проекта. По самой крайней мере, она вся изойдет завистью. (Этой особой женской принадлежности следует заняться. Подобное бесстыдство нельзя не пресекать.)

В мозгу моем бушует полемика между Прагматизмом и Нравственностью. Оправдывает ли достославную цель – Мир – столь ужасное средство – Дегенерация? Подобно двум фигурам средневековой моралитэ, Прагматизм и Нравственность сошлись в спарринге на боксерском ринге моего мозга. Я не имею права дожидаться исхода их неистового спора: я слишком одержим Миром. (Если какие-либо перспективные продюсеры кинематографа заинтересованы в приобретении прав на этот Дневник, я могу привести здесь свои замечания по поводу того, как следует снимать эту полемику. Музыкальная пила может предоставить отличный фон аккомпанемента, а глазное яблоко главного героя – наложиться на сцену поединка самым символическим образом. Разумеется, неизвестного привлекательного актера на роль Рабочего Парнишки всегда можно будет обнаружить в аптечной лавке или мотеле – или же в ином притоне, где обычно делаются подобные «открытия». Фильм можно снимать в Испании, Италии или другой столь же интересной стране вроде Северной Америки, которую захочет посетить актерский ансамбль.)

Прошу прощения. Те из вас, кто заинтересован в последних унылых новостях из мира сосисок, их здесь не обнаружат. Разум мой слишком озабочен великолепием этого нового плана. Теперь я должен выйти на связь с М. Минкофф и набросать конспект своей лекции на первом митинге.

Об общественном здравии: моя прогульщица-мать снова исчезла из дому, что в действительности довольно-таки удачно. Ее энергичные нападки и гневные атаки на мое существо негативно воздействуют на клапан. Она сказала, что собирается посетить Коронование Майской Королевы в какой-то из церквей, но поскольку сейчас у нас не май, я склонен сомневаться в ее правдивости.

«Изощренная комедия» с участием моей излюбленной кинозвезды женского рода номер один начинает демонстрироваться в центральном кинематографическом театре тотчас же. Я неким образом должен попасть туда в день премьеры. Могу лишь вообразить себе все новейшие ужасы этого фильма, его показную рисовку своей вульгарностью перед лицом теологии и геометрии, вкуса и пристойности. (Я не понимаю своей неодолимой тяги к просмотру кинофильмов; почти кажется, что кинематограф – «у меня в крови».)

О личном здоровье: желудок выходит за все мыслимые пределы; швы моего халата киоскера уже зловеще потрескивают.

До будущих встреч,

Тэб, Ваш Рабочий Парнишка-Пацифист