Сговор остолопов

Само помещение декораторы, вероятно, назвали бы суровым. Белые стены и высокие потолки, скудная обстановка состояла из нескольких предметов антикварной мебели. Единственным чувственным элементом убранства огромной залы служили бархатные драпировки цвета палевой шампани, подвязанные белыми лентами. Двум или трем антикварным креслам, очевидно, отдали предпочтение за причудливый внешний вид, а не за возможность на них сидеть, ибо они представляли собой скорее хрупкие предположения, намеки на мебель с подушками, едва способными разместить младенца. Не рассчитывалось, что человек в такой зале будет отдыхать, сидеть или даже расслабляться – ему следовало принимать позы, тем самым трансформируя себя в одушевленную меблировку, что почти идеально компенсировала отсутствие убранства.

Изучив означенный декор, Игнациус сказал Дориану:

– Единственный функциональный предмет здесь – вот этот фонограф, да и тот, по всей видимости, используется не по назначению. В этой зале нет души. – И он громко фыркнул, отчасти по поводу залы, отчасти – по поводу того факта, что никто из собравшихся его не заметил, хотя с обстановкой он сочетался не менее эффектно, чем какая-нибудь неоновая вывеска. Митингующих, казалось, больше всего в этот вечер заботили их личные судьбы, а вовсе не судьба мира. – Я замечаю, что никто в этом побеленном склепе на нас даже не взглянул. Ни один из них не удостоил кивком хозяина, чьи напитки они потребляют и чей круглогодично кондиционированный воздух отягощают своими всепобеждающими одеколонами. Я скорее чувствую себя наблюдателем на кошачьих боях.

– Вы о них не беспокойтесь. Они просто уже много месяцев смерть как хотят хорошую вечеринку. Пойдемте. Вы должны посмотреть одно мое украшение. – Он подвел Игнациуса к каминной полке и показал ему вазочку-бутон, в которой стояли красная, белая и голубая розы. – Правда же клёво? Гораздо лучше, чем все эти безвкусные ленты из жеваной бумаги. Бумаги-то я купил, но что бы с нею ни делал – все не так.

– Это растительный выкидыш, – раздраженно заметил Игнациус и постучал по вазочке абордажной саблей. – Крашеные цветы – неестественны и извращенны, а также, я подозреваю, – непристойны. Ясно одно – хлопот мне со всеми вами не избежать.

– Ох, разговоры, разговоры, одни разговоры, – простонал Дориан. – Тогда пойдемте в кухню. Я хочу вас познакомить с дамским вспомогательным корпусом.

– В самом деле? Дамский корпус? – алчно поинтересовался Игнациус. – Что ж, я должен высказать комплимент вашей предусмотрительности.

Они вошли в кухню, где, за исключением пары молодых людей, о чем-то жарко споривших в углу, все было тихо. За столом сидели три женщины: они отхлебывали пиво из банок. Игнациуса они рассмотрели недвусмысленно. Та, что мяла в руке пустую банку, швырнула тару в кадку с растением возле кухонной раковины.

– Девочки, – произнес Дориан. Три пивные девочки влажно фыркнули в ответ. – Познакомьтесь – Игнациус Райлли, он новенький.

– Давай сюда, Жирный, – сказала девочка, крушившая банку. Она схватила Игнациуса за лапу и сжала ее так, словно конечность тоже могла послужить материалом для уничтожения.

– О, мой бог! – взревел Игнациус.

– Это Фрида, – объяснил Дориан. – А это – Бетти и Лиз.

– Приветствую, – вымолвил Игнациус, засовывая руки поглубже в карманы халата, чтобы предотвратить дальнейшие рукопожатия. – Я уверен, что вы станете бесценными помощницами в нашем деле.

– Где ты его подобрал? – спросила у Дориана Фрида. Две ее товарки тем временем изучали Игнациуса, то и дело пихая друг дружку локтями.

– Нас с мистером Грином познакомила моя мать, – величественно пояснил за Дориана Игнациус.

– Да что ты? – ответила Фрида. – Твоя мать, должно быть, – очень интересный человек.

– Едва ли, – процедил Игнациус.

– Так, давай, цапай себе пиво, Пузо, – сказала Фрида. – Лучше б оно в бутылках было. Тут вот Бетти умеет их зубами открывать. Зубки у нее – как железные клещи. – Бетти изобразила рукой непристойную фигуру. – А очень скоро все эти зубки ей вобьют прямо в ебаную глотку.

Бетти попала во Фриду пустой банкой.

– Допросилась, – сказала Фрида и подняла над головой кухонную табуретку.

– А ну хватит, – рявкнул Дориан. – Если не умеете себя вести, убирайтесь прямо сейчас.

– Нам лично, – сказала Лиз, – уже очень скучно рассиживать на этой кухне.

– Ага-а, – заорала Бетти. Она ухватилась за перекладину того табурета, которым замахивалась Фрида, и они вступили в единоборство. – Чего это ради мы должны тут сидеть?

– Поставьте табуретку на место сию же секунду, – велел Дориан.

– Да, будьте любезны, – прибавил Игнациус. Он отступил на всякий случай в угол. – А то кому-нибудь можно нанести увечье.

– Например, тебе. – И Лиз метнула в Игнациуса неоткрытую пивную банку. Тот присел.

– Боже милостивый! – вымолвил он. – Думаю, мне лучше вернуться в комнату.

– Вали, толстожопый, – сказала ему Лиз. – Ты тут уже весь запас воздуха использовал.