Сговор остолопов

– Девочки! – орал Дориан сцепившимся Фриде и Бетти, чьи футболки уже повлажнели. Девочки пыхтели, их бросало по всей комнате вместе с табуреткой, они размазывали друг друга о стены и раковину.

– Ладно, кончайте, – заорала Лиз подружкам. – А то люди подумают, что вы совсем неотесанные.

Она схватила еще одну табуретку, влезла между соперницами и обрушила свое орудие на ту мебель, за которую боролись Фрида и Бетти. Девочки расцепились, табуретки с грохотом рухнули на пол.

– Тебя кто просил встревать? – ополчилась на Лиз Бетти и схватила ее за короткие волосы.

Дориан, путаясь ногами в табуретках, попытался растолкать девочек и заставить их сесть за стол:

– А ну, сели и ведем себя пристойно, – рявкнул он.

– От твоей вечеринки смердит, – заявила Бетти. – Почему ничего не происходит?

– Чего ты нас пригласил – сидеть в этой трёханой кухне? – потребовала Фрида.

– Вы там сразу буянить начнете. Сами же знаете. Я думал, пригласить вас из вежливости – это будет по-соседски. Мне тут беспорядков не надо. Это очень приятная вечеринка – у нас давно такой не было.

– Хорошо, – прорычала Фрида. – Будем сидеть тут, как настоящие дамы. – И девочки в знак согласия ущипнули друг друга за руки. – В конце концов мы – просто квартирантки. Иди любезничай с тем липовым ковбоем, у которого голос – как у Дженетт Макдоналд[81], он еще как-то раз прикопался к нам на улице Шартр.

– Он чудесный и очень дружелюбный человек, – сказал Дориан. – Я уверен, что вас, девочки, он просто не заметил.

– Еще как заметил, – отозвалась Бетти. – Мы дали ему по кумполу.

– Ногой бы ему по надменным яйцам, – подытожила Лиз.

– Я вас умоляю, – с важностью произнес Игнациус. – Вокруг я вижу одну вражду. Вы должны сплотить ряды и выступить единым фронтом.

– Что это с ним? – спросила Лиз, откупоривая пиво и затем швыряя его в Игнациуса. Струя пены взметнулась, омочив вздутое райскими продуктами брюхо.

– Ну, все – с меня довольно, – разозлился Игнациус.

– Хорошо, – ответила Фрида. – Тогда отгребай.

– Кухня сегодня – наша территория, – сказала Бетти. – Мы и решаем, кто сюда заходит.

– Я определенно заинтересован в том, чтобы увидеть, какой херес подаст перед первым обедом женский корпус, – фыркнул Игнациус и заковылял к двери. Когда он уже выходил, в дверной косяк поблизости от серьги ударилась пустая пивная банка. Дориан вышел следом и прикрыл за собой дверь. – Не могу себе вообразить, как могли вы решиться запятнать наше движение, пригласив этих скандалисток.

– Пришлось, – объяснил Дориан. – Если не пригласить их на вечеринку, они ворвутся сами. А тогда будет еще хуже. На самом деле с девочками весело, когда у них хорошее настроение, но недавно у них были какие-то неприятности с полицией, и теперь они на всех вымещают.

– Их следует отлучить от движения немедленно!

– Как скажете, Мадьярка, – вздохнул Дориан. – Лично мне девочек чуточку жалко. Раньше они жили в Калифорнии и великолепно проводили там время. Потом произошел несчастный случай – напали на культуриста с Мускульного пляжа[82]. Они с парнишкой боролись по-индейски – на локотках, по крайней мере так они говорят, а потом, кажется, все немножко вышло за рамки. Им пришлось буквально спасаться из южной Калифорнии и нестись через всю пустыню в этом их великолепном немецком автомобиле. Я предоставил им убежище. Во многих отношениях они – чудесные квартиранты. Мой дом охраняют лучше любого сторожевого пса. У них куча денег, они их получают от какой-то стареющей королевы кино.

– Вот как? – с интересом спросил Игнациус. – Вероятно, я поспешил дать им отставку. Политическим движениям не следует брезговать никакими средствами. Девушки, без сомнения, обладают неким шармом, незаметным под джинсами и сапогами. – Он оглядел кипящую массу гостей. – Вы должны успокоить этих персонажей. Нам следует призвать их к порядку. Перед нами – дела наисущнейшей важности.

Ковбой, липовый сучара, щекотал какого-то элегантного гостя своей плеточкой. Черный кожан припечатал бившегося в экстазе гостя к полу. Отовсюду неслись вопли, вздохи, визг. Из фонографа теперь пела Лина Хорн[83]. «Умно», «Свежо», «Ужасно космо», – почтительно провозглашала группа, собравшаяся вокруг. Ковбой оторвался от возбужденных поклонников и зашевелил губами в такт словам с пластинки, извиваясь на полу, точно шансонетка в сапогах и «стетсоне». С канонадой взвизгов гости снова обступили его, не оставив черному кожану никого для мучений.

– Вы обязаны все это прекратить, – крикнул Игнациус Дориану, который тем временем усиленно подмигивал ковбою. – Помимо того факта, что я становлюсь свидетелем самого вопиющего оскорбления вкуса и пристойности, я уже начинаю задыхаться от вони железистых испарений и одеколонов.

– Ой, да не будьте вы такой серостью. Они же просто веселятся.