Сговор остолопов

Лана Ли разодрала газету в клочки, а клочки – на кусочки еще мельче. Когда надзирательница, проходя мимо камеры, велела ей все убрать, члены дамского вспомогательного корпуса, делившие с Ланой камеру, заявили матроне:

– Вали. Тут мы живем. И нам нравится бумага на полу.

– Отгребай, – прибавила Лиз.

– Испарись, – сказала Бетти.

– Этой камерой я заведываю, так что без кипежа, – ответила матрона. – А вы тут шум наводите с самого начала, как вас вчера вечером доставили.

– Вытащи меня из этой проклятой дыры, – завопила Лана Ли матроне. – Я с этими тремя шизами больше ни минуты не выдержу.

– Эй, – сказала Фрида двум своим сожительницам. – А мы пупсику не нравимся.

– Такие, как ты, и изгадили весь Квартал, – сообщила Фриде Лана.

– Заткнись, – ответила ей Лиз.

– Засунь, солнышко, – сказала Бетти.

– Заберите меня отсюда, – выла Лана сквозь прутья решетки. – Я и так всю, блядь, ночь тут промучилась с этими ебанушками. У меня гражданские права есть. Меня нельзя тут держать.

Матрона гадко ухмыльнулась и отошла.

– Эй! – заорала Лана в коридор. – Вернись сейчас же.

– Ты давай полегче, дорогуша, – посоветовала Фрида. – Хватит лодку раскачивать. Иди-ка лучше сюда, покажи нам свои картинки, которые в лифчик запрятала.

– Ага, – подтвердила Лиз.

– Вытаскивай давай снимочки, пупсик, – распорядилась Бетти. – Нам остохренело на стены пялиться.

И три девахи одновременно ринулись на Лану.

X

Дориан Грин перевернул свою строгую визитную карточку и на обратной стороне печатными буквами вывел: «Сдается потрясная квартирка. Спрашивать в 1А». Он вышел на брусчатую дорожку и кнопкой прицепил карточку к низу лакированного кожаного ставня. На этот раз девочки попали надолго. Полиция обычно непреклонна в отношении повторных правонарушений. Неудачно вышло, что девочки оказались не очень приветливы со своими соседями по Кварталу; кто-нибудь наверняка показал бы им этого изумительного патрульного, и они не совершили бы роковой ошибки и не напали бы на сотрудника сил полиции.

Но девочки – такие импульсивные, такие агрессивные. Дориан чувствовал, что без них и он сам, и его дом совершенно беззащитны. Он тщательнейшим образом запер кованые ворота. Потом вернулся к себе в квартиру, чтобы покончить с уборкой мусора, оставшегося после первого митинга. Самая сказочная вечеринка в его карьере: в самом ее разгаре Тимми рухнул с люстры и вывихнул лодыжку.

Дориан подобрал ковбойский сапог с отломанным каблуком и бросил его в урну. Интересно, у этого невозможного Игнациуса Ж. Райлли уже все хорошо? Некоторые люди бывают просто чересчур. Милая мамочка Цыганской Царицы, должно быть, безутешна после такой кошмарной газетной славы.

XI

Дарлина вырезала свой портрет из газеты и положила на кухонный стол. Ну и премьера. По крайней мере немножко рекламы с нее она получила.

Она взяла с дивана вечернее платье Шмарлетт О’Хары и повесила в шифоньер, а какаду наблюдал за нею и покрякивал со своего насеста. Джоунз ловко взял все в свои руки, когда выяснилось, что мужик – легавый, и потащил его прямо к шкафчику под стойкой. А теперь и Джоунз, и она остались без работы. «Ночь утех» вылетела из бизнеса. Лана Ли вышла в расход. Вот так Лана. Позировала для французских открыток. За доллар удавится.

Дарлина посмотрела на золотую серьгу, которую какаду приволок домой. Лана всю дорогу была права. Этот чокнутый громила – в самом деле поцелуй смерти. И бедную мамочку свою тиранил как пить дать. Несчастная женщина.

Дарлина села и задумалась о перспективах новой работы. Какаду хлопал крыльями и вякал, пока она не засунула галантерейную сережку – его любимую игрушку – ему прямо в клюв. И тут зазвонил телефон, а едва Дарлина сняла трубку, раздался мужской голос:

– Послушайте, у вас такая клевая реклама была. У меня клуб есть в пятисотом квартале по Бурбоновой, так что….

XII

На стойке «Гуляй-Инн Мэтти» Джоунз развернул газету и накрыл ее дымовой завесой.

– В-во! – сообщил он мистеру Уотсону. – Ты мне точно мыслишку подкинул нащот всей этой дурки за сапаташ. Я теперя досапатировался, что снова бомжевать пошел. Й-их!

– Похоже, у тебя саботаж пошел, точно твоя томная бонба.