Сговор остолопов

– О, и это все? По выражению вашего лица я бы решил, что у вас нечто вроде эпилептического припадка, – сказал Игнациус мистеру Клайду, с трудом проталкивая слова сквозь рот, набитый «горячей собакой» и булочкой, и тараня тележкой стену гаража. – Я опасаюсь догадываться, какой может оказаться природа этой кляузы или каково ее возможное происхождение. Уверяю вас – я сама душа опрятности. Мои интимные привычки безукоризненны. Не служа переносчиком ни одного социального недуга, я не понимаю, каким образом мог бы заразить ваши сосиски заболеванием, которого у них и без того бы не было. Вы только посмотрите на эти ногти.

– Хватит мне тут баки заколачивать, жирный оборванец. – Мистер Клайд проигнорировал лапы, протянутые Игнациусом для инспекции. – Ты на работу всего несколько дней ходишь. А у меня парни по многу лет работают, и ни один в катавасию с Департаментом еще не попадал.

– Вне всякого сомнения, они пронырливее меня.

– Там этот ихний человек тебя проверял.

– О, – спокойно ответил Игнациус и сделал паузу, прожевывая кончик сосиски, сигарным окурком свисавший с нижней губы. – Так вот кем был тот очевидный аппендикс чиновничества. Он и походил на руку бюрократии. Правительственных наймитов всегда можно отличить по тотальной пустоте, заполняющей то пространство, где у большинства прочих людей располагаются лица.

– Закрой пасть, засранец. Ты заплатил за сосиску, которую жрешь?

– Ну, косвенным образом. Вы можете вычесть ее стоимость из моего жалкого содержания. – Игнациус видел, как мистер Клайд занес какие-то цифры в блокнотик. – Скажите же мне, какое архаическое санитарное табу я нарушил. Я подозреваю, что со стороны инспектора имела место некая фальсификация.

– Департамент утверждает, что они видели киоскера с номером семь… это значит – тебя…

– Так и есть. Трижды благословенная Семерка! И в этом я виновен. Мне уже что-то пришили. Я воображал, что ироническим образом Семерка окажется тележкой несчастливой. Я желаю другую тележку – и немедленно. Очевидно, я толкаю по улицам чью-то порчу. Я уверен, что с любой другой тележкой у меня все получится гораздо удачнее. Новая тележка – к новым перебежкам!

– Ты будешь меня слушать или нет?

– Ну что ж, если это в самом деле необходимо. Хотя мне, вероятно, следует предупредить вас, что я почти готов лишиться чувств от треволнений и общей подавленности. Фильм, который я просмотрел вчера вечером, был особенно изнурителен – оперетта для подростков, имеющая место на пляже. Я едва не упал в обморок во время сцены вокала на доске для серфинга. Помимо этого, вчера ночью я пережил два кошмара, в одном из которых немалую роль играл туристический автобус с круговой панорамой. Второй повествовал об одной моей знакомой. Он был довольно-таки жесток и непристоен. Если бы я стал вам его описывать, вы бы, вне всякого сомнения, испугались.

– Они видели, как ты на улице Святого Иосифа подобрал из канавы кота.

– И это – все, на что они способны? Какая абсурдная ложь! – ответил Игнациус и одним вывертом языка втянул последнюю видимую порцию «горячей собаки».

– Что ты делал на улице Святого Иосифа? Там же одни склады и причалы. На улице Святого Иосифа людей-то не бывает. Она даже не входит в наши маршруты.

– Что ж, я этого не знал. Я лишь немощно забрел туда, чтобы слегка передохнуть. Время от времени мне навстречу попадались пешеходы. К несчастью для нас, настроение у них было не горячее и отнюдь не собачье.

– Так ты был там? Неудивительно, что ты никогда ничего не продаешь. И ты, наверно, игрался с этим проклятым котом.

– Теперь, когда вы о нем упомянули, я действительно припоминаю поблизости одно-другое квартирное животное.

– Значит, ты игрался с котом.

– Нет, я не «игрался» с котом. Я лишь подобрал его и немного погладил. Это была довольно привлекательная на вид пестренькая особь. Я предложил ему «горячую собаку». Тем не менее кот отказался ее есть. Вот вам пример животного хоть с каким-то вкусом и пристойностью.

– Это серьезное нарушение – ты отдаешь себе в этом отчет, гамадрил?

– Боюсь, что нет, – рассердился Игнациус. – Очевидно, само собой разумеющимся сочли, что кот нечистоплотен. Откуда мы это знаем? Коты знамениты своим чистоплюйством – постоянно вылизывают себя, когда подозревают, что имеется хоть малейшая причина для сомнений. У этого инспектора, должно быть, имелось некое предубеждение насчет котов. Кот не удостоился ни малейшего шанса.

– Мы толкуем не про кота! – проскрежетал мистер Клайд с таким неистовством, что Игнациус разглядел, как вокруг белесого шрама на носу набухают лиловые вены. – Мы говорим о тебе.