Сгущая краски (СИ)

Дрожащими руками девушка гладит широкие плечи, обхватывает напряжённую шею, подушечками пальцев огибая судорожно трепещущую жизнью жилу на шее, и тянется. Тянется всем своим телом навстречу – ближе, теснее.

Слизывает языком чужое дыхание, позволяя себя целовать влажно и глубоко – с напористой, голодной страстью.

Вкладывая всю себя в исступленный, жадный ответ.

Нико, не имея даже капли сожаления, вверяет Айзаве то маленькое, простое и беззащитное, что стоит за оплотом её силы воли.

Она отдаёт в его власть собственную душу без возможности вернуть её обратно и обменять на нечто равноценное.

Потому что больше и чище этого ей отдать нечего.

Не осталось.

Комментарий к VI. Марионетка кукловода.

Теперь увидимся в 2018 году, товарищи! С наступающим вас всех, и спасибо, что читаете старого маразматика! Надеюсь, что вы найдёте в символе нового года сплошь положительное, и следующий декабрь не будет пестрить темами о том, что 2016-17-18 года смело можно выкидывать в мусорку. Удачи!:)

========== VII. От сердца к разуму. ==========

xv. New Volume – One Touch

Порой релевантность рабочего процесса профессионального героя убивает человека наповал с первого же выстрела. Особенно в те переломные моменты, когда в первый раз окунаешься с головой во всё это дерьмо и (при условии, конечно, что жив вообще остался) невольно задаёшься вопросом – а надо ли оно? Так ли необходимо каждый раз рисковать собственной головой и трезвостью ума заодно, засовывая свой нос в самое пекло и по самое «не хочу»? Есть ли вообще нужда в том, чтобы терпеть лишения и невзгоды только ради того, чтобы чей-то зад не знал слова «опасность»?

Айзава уверен, что для каждого найдётся свой – единственный и несомненно-верный – ответ, и ещё тысяча причин-приложений к нему.

Даже у него.

– Ты роешься в этих дряхлых документах уже почти час, скоро перерыв закончится – are you sure, что хочешь ковыряться в старье вместо того, чтобы думать, как завалить на практике своих желторотиков?

– Убери свой громкоговоритель от моего уха.

Сотриголова никогда не спрашивал, а Сущий – на удивление – и не вскрывался особо, однако и у него, наверное, тоже в запасе имеется какая-нибудь долбанутая на всю голову причина, по которой ему катастрофически необходимо гордо зваться «героем», иметь соответствующую отметку в документах и обрекать себя на чёткое соблюдение пяти разделов кодекса в ремесле профессионалов.

Глаз косит в сторону блокнота под грудой документов, на обложке которого, при правильном градусе угла обзора, можно рассмотреть до боли знакомые очертания причёски.

Да вот же! Хотя бы потому, что Ямада – латентный фанат Всесильного, который на самом деле люто восхваляет общепризнанного героя, несмотря на то, что их убеждения имеют лёгкий рассинхрон, а углы мышления так и вовсе расходится по противоположным полюсам.

– Выглядишь свежо, Стёрка, – Хизаши оценивающе хмыкает, придвигает к себе ближайший стул, на который можно бросить кости, и закидывает пятки на стол, скрещивая ноги между собой. Впрочем, делает он это в противоположную от рабочего места Шоты сторону – весьма разумно – так что Айзаву это не беспокоит. – Выспался наконец-то?

Хочется раздражённо повести плечами и со всеми искренними и светлыми послать Мику сардонический оскал.

Как будто Сущий не видел, как он в промежутке между уроками ползал ущербной, задохлой гусеницей в поисках одинокого тёмного угла поуютнее, где можно впасть в кому хотя бы на лишние десять минут. Ну или просто горизонтальной поверхности поудобнее, дабы нигде не холодно было и не покалывало.

– Можно и так сказать. – На рефлексию, однако не хватает мотивации продолжать разговор.

Мимо них, грузно топая, неторопливо шагает Цементос, попутно делая Мику выговор за нарушенное соотношение «учитель-учительская этика», на что Ямада показательно бурчит, но послушно убирает ноги с чьего-то незанятого рабочего места.

С уходом Цементоса в учительской, кроме Сотриголовы, да Сущего, никого больше не остаётся – время большого перерыва нормальный преподавательский состав проводит в столовой или же пользуется комнатой отдыха. Айзава же по полной использует его, чтобы не тревожить незапланированно поселившуюся в его доме гостью поиском информации о ней же.

Ну, а Ямада здесь очевидно просто так трётся – от балды. Обед он умудрился сожрать до того, как этот самый обед наступил, кошелёк благополучно хранит средства только на погашение кредита за машину, а до оклада ещё, как минимум, неделю ждать и на что-то жить.

Вот и крутится в учительской, не переживая о том, что мешает рабочему процессу. Да и привычно уже терпеть эту его назойливость за столько лет знакомства.

– … Суо? – Потому-то, когда Мик всматривается в имя над фотографией в личном деле, Айзава не старается спрятать то, в чём копается весь этот перерыв и все те, что ему предшествовали. – Чего это тебя понесло по архивам двухлетней давности?

– Помнишь её? – Шота открыто игнорирует вопрос, хотя делает это скорее от того, что его внимание целиком и полностью захвачено портретным снимком, на которое сейчас краем глаза пялится и Хизаши.