Шаг в небо

— Иногда нет, — совершенно серьёзно ответил Кулик. — В последние месяцы.

— Так, мужики, — я боялся, что сейчас ещё и ссориться начнут, — давайте делом займёмся, мы чего сюда припёрлись?

— Я — за компанию, — ответил Рубан. — Мы со Смирновым щас тут с вами полазим, и домой потопаем. До моей деревни ходу…

— Да сколько можно про ход к твоей деревне! — Шарый явно хотел поругаться. — Вали скорее и не зуди.

— Прекратить, — опять пришлось мне вмешаться — вы что, очумели все? Чего цапаетесь?

— Чего чего? — буркнул Шарый, — а чего он?

— А может, пожрать найдём? — Смирнов, видать, тоже не понимал, почему вдруг между Шарым и Рубаном возникли трения.

— О! — обрадовался Кулик. И не он один.

— Правильно! — мне тоже идея понравилась. — Мужики! Ведь мы сейчас сможем впервые пожрать нормально! Никаких брюкв, никаких зайцев и полицаев!

— А где хавку взять?

— Экий ты, Петя, занудный. Ведь дома побросали, город пустой, но всегда были склады в магазинах, да и народ всегда запасы держал.

— Мародёрничать предлагаешь? — строго спросил Кулик. — Нехорошо это как-то…

— Что-то сегодня у всех мозги набекрень, — подвёл я итог. — Какое мародёрство? Горд пустой, нету хозяев, всё побросали! Считайте это боевой приз.

Тотчас, как будто сработала реакция на ключевое слово, застучал автомат, и по стене дома, возле которого мы развели дебаты, расцвели от автоматной очереди фонтанчики штукатурки. Прямо как плевки в луже.

— Ложись! — только и успел пискнуть я. Стреляли непонятно откуда, непонятно кто. И, в общем-то, непонятно зачем. Кому мы мешали?

Никто на мою команду не отреагировал. Все ринулись в открытую дверь подъезда.

Тяжело дыша, прислонившись к крашеным масляной краской стенам подъезда, мы ждали. Ясно было, что если в городе есть кто-то серьёзно вооружённый, то у нас, несмотря на наши калаши, шансов немного. Мы-то салаги в этом деле. Звуки выстрелов, затихнув после первой, длиннющей очередь, так и не возобновились.

— Ишь ты, замолкли, — с деланным энтузиазмом пробормотал Смирнов, — может, обознались и ушли.

— А если бы не обознались, то продолжали лупить очередями по стене? — злобно прошипел Лёша Шарый. — Они, небось, сейчас перебежками к подъезду стягиваются. Надо делать что-то.

Про «делать что-то» было сказано явно в мой адрес. По крайней мере, при этом он смотрел на меня.

— Так, тихонько по лестнице на второй этаж.

— Почему не на третий? — психовал Шарый. И срывал злость на ближних.

— Потому, что я заметил, что в этом доме только два этажа, — ответил я с ехидными интонациями Шарого. — Тихо только, не греметь.

На втором этаже первая проверенная дверь в квартиру оказалась открытой. Пахло чем-то нежилым. В квартире царил беспорядок, как будто тут пытались найти что-то и не особенно задумывались о последствиях.

— Куда!!? — рявкнул я на Кулика, ломанувшегося прямо к окну, — пришьют как…

Как пришьют Кулика, объяснять не пришлось. Новая очередь вышибла немытые стёкла. Мы попадали на пол, как будто нас этому учили много лет.

Я лежал, уткнувшись носом в рамку с картинкой, которую кто-то давно свалил со стены на пол. С тех пор она покрылась толстым слоем пыли. Это, видимо, был какой-то очень почётный наградной лист давних времён. Я разглядел лиловую печать с гербом и надпись, вернее часть надписи: «…ется за активное участие в деле Коммунистического воспитания молодёжи». Какой бред.

— Так и будем лежать? — Рубан устроился лучше всех — присев под окном и находясь в мёртвой зоне. Остальные лежали также как и я, уткнувшись носами в многодневную пыль.

— Зеркало надо, — пробурчал я. Вспомнив о том, как в такой ситуации поступали киногерои.

Зеркало нашли быстро — всё там же, среди разбросанного барахла. И метнули мне его по полу. Вставать никто не решился.

— Мне-то зачем? — я возмутился, хотя зря, надо было давно привыкнуть, что чуть что, всё сваливалось на меня. — Рубану надо, он удобней всех устроился.

Впрочем, можно было и не говорить, зеркало было у меня, и я его в свою очередь отпасовал ближе к окну.

Неловко приподняв зеркало над собой, стараясь, чтобы даже рука не выходила из мёртвой зоны, Рубан осторожно в него заглянул. Мы притихли, изредка только похрустывали разбросанным на полу стеклянным крошевом.

— Ни хрена не понятно, — прокомментировал наблюдения Рубан.

— А понимать то что? Ты просто скажи, что видишь!

— Улицу вижу, дом вот напротив. — Докладывал без каких-либо эмоций наш наблюдатель. — Пусто тут! Никого. Хер поймёшь — откуда стреляли! Шарахнул небось какой-то идиот из чего было и дёру дал!

— Да кому мы нужны? — Всё так же неоптимистично пробурчал Шарый. — Что мы за цацы такие — на нас патроны тратить?

— Ага, припёрлись на полицайском «Рафике» уроды с калашами в руках…

— За плечами, — задумчиво перебил Кулик Рубана.

— Чё за плечами? — не понял тот.

— Чё — через плечо! Автоматы не в руках были! — Кулик заорал. — Какого… мы тут под пулями сидим? Мало нахлебались в лагере? Домой надо, а не сидеть тут.

— Ты чего — урезонил его я — мы домой и собираемся, машину ищем…

— А автобус не подходит? Барами стали! — не унимался Кулик. — Уже бы за сотню вёрст урыли.