Шаг в небо

— Ну, чего уставился? Думал, тут у меня лаптем щи хлебают и лыком оборачиваются? — Евдокия очень заразительно засмеялась. — Да бери халат. Думаешь, если я в лесу, так вообще дикая? Там душ у меня, электричеством греется. Электричество от генератора. А генератор в сарае. «Хонда». Вопросы есть?

Душ был кстати. Я только там понял, что месяцы в лагере не мылся нормально. Всё урывками под холодной струёй из мойдодыра, да в каких-то тазиках, когда удавалось нагреть воды. Как только не завшивел. И ещё, где-то в глубине сознания мелькнула странная мысль. Настолько странная, что я немедленно прогнал её подальше. «Странно, почему мои руки не испачканы кровью?»

— Я робу твою в печку, — сообщила Евдокия, когда я быстренько перебежав дворик, ввалился в сени. — Антисанитария, а не роба. Вот, комбинезон у меня есть. Танкисты как-то подарили. Я им фурункулы лечила.

Женщина вдруг замолчала на мгновение и нахмурилась.

— А может, они уже уволились из армии тогда, когда эти явились. Ироды, — потом отвлеклась от грустных мыслей и продолжила, — одевайся и давай за стол.

— Спасибо, я не голоден, — я стеснялся объедать её.

— Не болтай, — Евдокия не потерпела возражений.

После того как я, с соблюдением манер, наколол на вилку первую оладью, сопротивляться сил уже не было. Тем более с таким чаем.

— То-то, не голоден. Даже коту вылизать нечего! — Евдокия с удовлетворением забрала у меня тарелку из-под сметаны. — Иди, полежи. Тебе ещё бегать много нельзя. Да и жирок завяжется.

— Да зачем мне жирок? — она прямо как моя мама. — Я вот лучше по хозяйству вам помогу.

— Что мне помогать? У меня с осени всё приготовлено. Теперь только сидеть на… — на чём сидеть, Евдокия не уточнила. — Так что давай, спать не хочешь, поболтаем.

Поболтать я был готов.

— Ну, рассказывай, как там в лагере жилось? Небось, нахлебался, — Евдокия покачала головой, сопереживая моему рассказу о лагерной жизни. — Вон — худой как велосипед. А дома кто? Родители?

Узнав, что родители были в Ялте, когда её уничтожили сенты, женщина нахмурилась.

— Да, долго люди ещё будут сентов этих вспоминать.

— А мне кажется, Евдокия, что скоро уже и вспоминать некому будет. Что от людей осталось? Видел я в лагерях пацанов — они вообще потеряли… Ну, как это сказать…

— Зови меня Дуней просто, а то Евдокия, как на вручении медали, — перебила меня женщина. — Мотивацию они потеряли. Да не смотри на меня как на обезьянку учёную. Знаю я такие слова. Знаю, книжки читаю. А то, что от людей мало осталось — это правда. Да не толпа голову поднимает, чтобы врага свалить. Одного человека порой хватает! Вот и посылают сенты наши разлюбезные, зервудаков, как чуют, что что-то не так. Да нет, не то я сказала. Зервудак сам, как акула на запах крови летит на того, у кого ещё хоть капля силы осталась. Кого не смогла система эта изуверская сломить! Так что смотри парень, не удастся тебе спокойно жить. Зудит в тебе что-то. Раз от зервудака увернулся вчера — то ещё поборемся!

— Я и раньше его встречал, — я рассказал Дуне о моей первой стычке с этой тварью тогда, в лесу возле костра.

— Вот как, — Евдокия даже присвистнула. — Да, не просто тебе будет. Не слышала я раньше, чтобы кто-то от объятий его увернулся. Вчера, ты не впервой значит… Ну… Потом встретимся, ты мне ещё расскажешь…

— Да вы, наверное, преувеличиваете, — я не чувствовал ничего особенно в этой призрачной мрази. Только пугает не вовремя. Как вчера, например. — Я думаю, что это просто какие-то грибы газ выделяют. Галлюциногены.

— Не тебе мне рассказывать про галлюциногены, — улыбнулась Дуня. Потом подумала и добавила. — Я про грибы много чего знаю.

— Да сколько их в лесах у нас? Наверное, не много. Вот в джунглях точно завалом…

— Да уж не много. В наших. А в других — бывали.

— А что сейчас нет? — я не верил в её рассказы. Как и в ведьм, впрочем.

— А кто знает, где сейчас чего и много, — Дуня поднялась со стула и стала разглядывать сухие травинки очень на свету возле окна. — Может, и новых поразводили…

— А вот вы, Дуня, ведьмой себя называете, потому что знахарством занимаетесь? — я решил сменить тему.

— Ничем я не занимаюсь. Я просто живу. Так, как мне нравится. Ну, знаю немножко, людям помогаю, — Дуня отложила свои травки и опять вернулась к столу. — Просто живу. И тебе того желаю. А ведьмой… Это я так, шучу.

— Да как же можно жить, просто так, как нравится? И раньше просто так нельзя было, — я даже встал и сел от неожиданности её умозаключения. — Нужно было учиться, работать, о будущем думать.

— А когда ты живёшь так, как нравится — оно всё само и получается, — Дуня, казалось, не заметила моего волнения. — А учиться… Думаешь, ты в жизни хоть чему-то можешь научиться? Нет, ты просто вспоминаешь, то, что умел, когда родился. Узнать много нового — да, можешь. А так — только повторение пройденного.

Ну вот, она говорила мне то, о чём я уже и сам думал.

— Так что, человек от рождения может всё? — я не удержался от лёгкого сарказма.

— А думаешь, нет? Человек может всё.