Шаг в небо

— И не забудь потом мне рассказать, как всё дальше будет, — на прощание Дуня сказала совсем непонятную фразу. — И вот выпей, а то голова твоя ещё небось не отошла от вчерашнего.

Я думал, что это какая-нибудь настойка зверобоя, но жидкость была густая, терпкая, с привкусом совершенно не наших трав. У меня от неё даже в носу защипало.

— Ну, вот и сапоги-скороходы и вода живая — всё что надо от Бабы Яги добыл, — пошутил я.

— Ну-ну, пошути у меня! — смеясь, погрозила пальцем Дуня. — Живо на лопату и в печь! Иди уже.

Уже выходя из дому, в сенях, я обратил внимание на висящую на стене рамку. В ней было что-то похожее на почётную грамоту. И написано «Доктору биологических наук Анисимовой Евдокии Андреевне, в честь 30-летия научной деятельности». И подпись, какого-то академика.

Я пошёл, вначале спиной вперёд, прощаясь с хозяйкой. Потом споткнувшись пару раз, уже не оборачиваясь, потопал в сторону шоссе. По пути задержался у разбитой машины и достал своё нехитрое оружие. Нож и монтировку. На случай кроликов.

К вечеру, когда сгустились сумерки, я вошёл в город. Мой родной город.

Глава семнадцатая

«Регистратура» — всё-таки сенты, хоть и говорили по-нашему без акцента, но всё время впадали в глухой канцеляризм. Вот и теперь. Место, где тебя заносили в картотеки, выдавали личный номер, распределяли на работу и выдавали стартовый пакет продовольственных сертификатов, назвали какими-то больничным словом. Нет, конечно, не сами сенты этим раздачами занимались. Сидел обычный наш парень и загонял данные в обычный наш компьютер. Я назвался, показал бумажку из лагеря.

— А почему так поздно? — а вот парень говорил с акцентом. Вернее слова-то говорил правильно, но не по-нашему. На лацкане у него висела картонка с именем «Шон».

— А ты что, иностранец? — ответил я вопросом на вопрос. Что-то я какой-то неучтивый стал.

— Да. Англия. Все статистические работы поручены иностранцам, — парень видно привык отвечать на этот вопрос. — Вот у нас — наверное, привлечены китайцы, — потом подумал и добавил:

— Нет, определённо не китайцы. Вероятно, ваши граждане. Но это не важно. Мне необходимо, в случае разницы в датах регистрации более чем тридцать дней, внести данные в специальную полоску. Row. Ну, ты знаешь, — мне понравился этот парень. Он был не злой какой-то. Давно я не видел людей по ту сторону бюрократического барьера не злых. Но я их и не видел со времён…

— Я из лагеря социализации, он под Москвой был. А транспорт… Ну, ты тоже знаешь… Пока добрался на перекладных…

— Да, понятно, — кивнул парень и забарабанил по клавишам. Хотя, наверное, «перекладные» для него — это не совсем понятно.

— А что, наши компьютеры старые для властей подходят? Неплохо делали? — мне почему-то хотелось с ним поговорить, как иногда хочется поболтать со старым другом.

— Да нет. Они нам подходят. А терминал передаёт им данные. У них там база данных своя и прочее. Ведь распределение по сферам занятости они выдают. Считают каким-то путём, — парень тарахтел, не переставая манипулировать клавиатурой. — Вот, готово.

Из принтера полезла полоса распечатки. Принтер простой, матричный. Что-то несовременно. Поняв, мой скепсис парень пояснил:

— Он сразу копию печатает. Видишь — лента бумаги непрерывная. И нельзя ничего лишнего напечатать. Просто как … — он задумался на миг, — как двери.

— А ты, я вижу, натаскался по-русски, — беседа стала совсем неформальной.

— Оксфорд. Русская литература, — это прозвучало с гордостью. — Я пиэечди делал по творчеству Васильева. Кто думал, что я буду гулять по улицам города самого Техника…

И тут он добавил совсем непечатное выражение. Он так выразил восторг, который чувствовал, гуляя по этим самым улицам.

— Так, получи. Распределение на работу. Вот код на получение содержания. Жильё есть? — Шон поднял на меня глаза от своего монитора.

— Да, моя квартира не занята.

— Никто не может занять чужое жильё, — он проговорил это как цитату из какого-то списка правил. — Учти. Паспорт есть у тебя? Старый? Там должна стоять печать. Вы ещё называли — «прописка». Ты должен жить точно там. Новые власти строго следят за соблюдением социальной справедливости.

И вправду, его натаскали цитировать время от времени инструкцию по общежитию. Она на всех столбах расклеена.

— Да, конечно, конечно, — я даже полез в карман за паспортом.

— Мне не показывай. Это тебе надо, а не мне. Вот это вклеишь в паспорт.

Из другого принтера, похожего на тот, который печатает посадочные талоны в аэропорту, выползла маленькая бумажка со штрих-кодом. Бумажка была самоклеющаяся.

— Это код на продуктовое и вещевое довольствие, — объяснил парень, с трудом произнося сложные слова. — Приклеишь его рядом со штампом прописки. Будешь предъявлять при получении содержания в пунктах по месту жительства.

— А работа? — я, недоумевая, рассматривал распечатку. — Тут какая-то абракадабра. Буквы, цифры и прочее.

— Ты с этим приходи в пункт занятости, там тебя должны оформить без задержек. Утром приходишь, тебе говорят, что делать и ты уже … э … полноправный член общества. Через неделю — надо опять прийти туда.