Шаг вперёд, два шага назад

— Ты с Семёном общалась? — спросила она. Когда я кивнула, сказала: — Ты знаешь, сколько ему лет? Когда я ещё была молодой, ему на вид было лет двадцать пять, сейчас дашь сорок. Ох, и матёрый волчище был. Злой, но хитрый. Раздобрел, значит? Ну-ну. Юнцу твоему лет пятьдесят наверное, вот и не кидается уже на всех подряд.

Я недоверчиво посмотрела, не зная, как реагировать на такую информацию.

— Спасёт их только одно — исцеление от их нечистой крови оборотня, — отрезала она.

— Кстати, про это… Как происходит исцеление? Одной крови недостаточно, как я поняла?

— А тебе зачем? — сразу навострила ушки моя хитрая бабка.

— Должна же я знать. Исцеляющая я или нет?

— Что, решила встать на тропу войны с оборотнями? Какая радость! — издевалась бабка.

— Нет, но…

— Демьяна тебе показали? Пожалела? — сразу просекла бабушка. — Что, всё гниёт и никак не сгниёт? Вот тут проклятье хорошо сработало.

— О, господи, — закатила я глаза. — Я всё понимаю, ты ненавидишь их, но так радоваться…

— Аня, Демьян, будь он проклят во веки вечные, — сплюнула бабка, — один убил Исцеляющих почти наполовину количества, что все остальные оборотни вместе за всё время. Он охотился на дев нашего клана. Специально. Его даже прозвали Охотником за Исцеляющими. Ему мало было их убивать. Ему нравилось их помучить перед смертью. Он был жесток, очень жесток. Его боялись. Из-за него принесли себя в жертву двенадцать дев, чтобы браслет показывал оборотней в людском обличье. Он не стоит ни единой капли жалости. Собаке собачья смерть. И я научу тебя ритуалу Исцеляющих, только если ты поклянёшься, что ты не Исцелишь его.

Бабушка замолчала и твёрдо посмотрела на меня. По её взгляду и сжатым губам я поняла, что она не изменит своего решения.

Я вышла на улицу и набрала Семёна.

— Бабушка скажет мне слова при условии, что я поклянусь, что не вылечу Демьяна.

Ответом мне было молчание.

— Семён?

— Я услышал.

— Зато я смогу помочь кому-нибудь другому, — сказала я.

— Да, Исцеляющая. А что насчёт сотрудничества?

— Мы ещё не говорили на эту тему, — уклонилась я.

— Да, странно было ожидать от твоей бабушки другого. Не переживай, Исцеляющая. Я уверен, что ты сделала всё, что смогла.

— Но я уверена, что Алексий сможет помочь, он обязательно что-то придумает, чтобы спасти похищенных. И ваши сыновья вернутся домой.

— Конечно. Всего хорошего, Анна. Рад был знакомству.

— Звоните, если буду новости, — поторопилась проговорить я, пока он не повесил трубку. — И я тоже.

Семён отключился. Я вернулась к бабушке.

— Я согласна. Учи.

Глава 59

— Кровь должна попасть в их организм, впитаться в кровь, неважно каким путём. Когда это произойдёт, произнесёшь: блодерен бёльвуним, форбёне варга, сьёлиен ёфриял. Что значит «кровь чиста, проклятье спало, дух свободен».

— Ой, а по-русски вот так нельзя? — оторопела я.

— Нет, — засмеялась бабка. — Вообще-то мы с детства зазубриваем это как поговорку. Тебя тоже учили, может, покопаешься в памяти, вспомнишь.

Когда я начала повторять за бабушкой этот набор букв, то, действительно, подсознание напомнило, что мой язык помнит эту тарабарщину, и уже через несколько повторений, раз за разом я всё увереннее произносила эти слова.

После этого как я не пыталась, все мои попытки начать разговор о сотрудничестве с оборотнями перед внешней угрозой, бабушка отметала.

— Это для них угроза. Они оборотни, они хранители кладов. А мы всего лишь те, кто может их исцелить. Так что никакой угрозы нам со стороны власти не грозит. Мы ни для кого не представляем опасности.

— Ты правда не понимаешь, для чего похитили молодых девушек и парней? Тебя что-то не похитили, Семёна тоже. Они хотят получить второго мутанта, это же очевидно!

— Ты уже и об этом знаешь? Семён рассказал?

— Неважно. Спасибо тому, кто хоть что-то мне рассказывает.

— Этого не стоит опасаться. Такой шанс был на миллион. Природа больше не допустит такого. Ей и за глаза одного чудища хватит.

И хотя когда-то я сама называла про себя Алекса чудовищем, сейчас бабкины пренебрежительные слова резанули ножом по сердцу.

— Не называй его так! Он не чудище!

Бабка побледнела.

— Ты… ты встретилась с ним?

— Вы сами призвали его защищать меня. И он защищал. И… я люблю его, — призналась я, потому что очень хотелось это сказать, хоть кому-то.

Бабушка схватилась за сердце.

— Тебе плохо? — испугалась я.

— Да, там… капли… подай, — указала она в сторону тумбочки.

Я подскочила, схватила флакон, всунула ей и побежала за ложкой. Но пока я суетилась, она открыла рот и накапала жидкости прямо туда.

Я помогла ей дойти до кровати, позвала на помощь. Пока женщины суетились вокруг бабушки, я стояла у порога маленькой спаленки и не мешала. Когда приступ прошёл, я подошла, присела на край кровати.

— Прости, я не хотела, — повинилась я.

Бабушка заплакала и отвернулась. Наверное, в её глазах я была предательницей. Я вздохнула, встала и покинула бабушкино жилище и посёлок Исцеляющих. Странно, но мне стало легче, что я призналась в любви к Алексу, я устала скрывать это.

Лишь когда я уехала, по дороге, вспомнила, что не успела спросить у бабушки про отца Стаса.