Шагатели

— Вот тогда я ничего не гарантирую, — сказал Супогреев, и от его тона у Башмака по спине пробежали мурашки.

— Я не знаю, полковник, — уже серьёзно сказал Башмак. — Мне надо подумать.

— У вас мало времени.

— Я, вообще-то, со своим другом разговаривал! — снова разозлился Башмак. Чего он ему угрожает, в самом деле?! — Где он? Пусть возьмёт комм.

— Он сейчас не может, — сказал полковник. — Он занят.

— Вот когда освободится, тогда и поговорим! В дальнейшем все переговоры через моего друга Сергея Соломатина.

Башмак вырубил комм и сидел, тупо глядя перед собой. Его снова начал бить озноб и одолела слабость. А на него смотрели жена Малинникова, сам Фёдор Филиппович, Света, близняшки Мила и Сима, Таня, а тётя Шура сказала:

— Чего ты ерепенишься? Бери Аньку и беги отсюда. Отдай ты им этот прибор, зато в нормальном мире поживёшь.

— В нормальном?! — крикнул Башмак, размахивая коммуникатором. — А где он, нормальный? Думаете там? За периметром? А вот это вы видели?

И он включил новостной канал и показал им толпы фанатиков, беснующихся возле Храма Единственноподлинной Веры. И репортаж про зачистку поселения контрабандистов. И обсуждение в Мировом Совете проекта закона о поражении в правах лиц, имеющих чрезмерную округлость в области живота (исключая беременных), груди или ягодиц. И запрет на хождение круглых монет и введение в оборот монет квадратных. И снова казнь еретика, осуждённого за кощунственную привычку выдувать табачный дым кольцами.

Семейство Малинниковых сидело с открытыми ртами, а тётя Шура негромко материлась.

— Вот так вот, — сказал Башмак. — Ладно, пойду к Любовь Петровне зайду, мне ей долг вернуть надо.

— Не ходи, — сказал Фёдор Филиппович. — Повесилась она. Как Тапок по радио новые порядки объявил, так и повесилась.

— Повесилась?! — изумился Башмак. — Зачем?

— Ну, может, чтобы этаких вот картинок не видеть, — сказал Малинников, кивнув на коммуникатор в руках Башмака.

* * *

Тапок снова привёл к Обсерватории своё войско, но теперь это уже была не жалкая кучка гвардейцев, приехавших прошлый раз на тракторной волокуше. Ары с крупными головами на тонких шеях, лебы, вооружённые самодельными копьями и вилами, заведующие и одноногие стражники, всё взрослое мужское население из Комендатуры, Казарм, со Складов и КПП, из Автопарка, все снялись с привычной колеи и шли, ехали, ползли по горячему песку к Обсерватории за вечной жизнью. Тапок обещал — эликсир молодости всем! Всем, кто примет участие в карательной экспедиции. Даром, поровну. Вот это Ось Колеса, такой никого не обидит. И они, не задумываясь, направились карать.

Те, кто побогаче, запрягали в коляски двух-трёх ахтов, и они на четвереньках, с шутками-прибаутками волокли на себе хозяев. Или нанимали бывших стражников, и одноногие, опираясь на спинки колясок как на ходунки, потихоньку толкали впереди себя инвалидные коляски. А заведующие, самые хитрые, разобрали брошенные стражниками костыли и брели себе, прикидывая, как опоздать на самое смертоубийство, но успеть к финалу драмы. Мастер Гоша гонял свой трактор между Главной Станцией и Обсерваторией, пока не кончилось горючее. Не менее тысячи бойцов насчитывало войско Тапка, осадившее Обсерваторию.

Осаждённых же не набиралось и полусотни. Сапог и Сланец вместе с шагателями, которых они сами же и привели из Автопарка, перебежали на сторону нападавших. На баррикадах, наспех возведённых на площади возле купола, остались только родственники погибших во время прошлого налёта гвардейцев. У многих были ружья и даже несколько старинных автоматов, но патронов при массовой атаке хватило бы на двадцать минут боя. Они были обречены и понимали это. Оставалась слабая надежда на секту «формалистов», которые обещали ударить нападавшим в тыл.

Сектантов Башмак встретил, когда ночью шёл к Обсерватории с Подстанции. Они догнали его на своих нелепых одноколёсных велосипедах с ручным приводом и долго, подробно расспрашивали о последних событиях, интересовались Тапком. Что из себя представляет, чем дышит. Эти странные ребята жили где-то на отшибе, редко появлялись и проповедовали религию, основная заповедь которой гласила: «На двух колёсах катание подобно многобожию и отвратительно природе. Одно истинное Колесо над нами и одно транспортное под нами!»

«Формалисты» тут же устроили короткое совещание и вынесли вердикт:

— Если двухколёсники начали убивать друг друга, это хорошо. Чем меньше их будет под Колесом, тем лучше. Но нападающие оскверняют нашу святыню, мы почитаем здание древней Обсерватории за истинную одноколёсность в её основании. Мы поможем жителям Обсерватории. Но в драку не полезем. У нас есть старый миномёт. Мы обстреляем нападающих в момент атаки. Если это их не остановит, мы уйдём.