Шаги Командора или 141-й Дон Жуан

Орудж-бей, вернувшись в келью падре Альваро, вновь облачился в одежду кызылбаша, ибо хотел соблюсти «конспирацию», чтобы посол и сотоварищи не ведали о метаморфозе.

Он все еще не оставлял мысли отправиться в Персию и забрать с собой семью, но горе, если там прознают…

Не мог он подвергать себя смертельному риску, не исполнив заветной мечты.

Охваченный такими мыслями, он отправился в Лиссабон.

* * *

Хотя я внимательно прислушивался к проповеди падре, но ничего не мог разобрать, потому, когда все хором произнесли «Амен!», я хватился, когда Гайде ткнула меня в бок.

Грозный падре осторожно сошел с кафедры и ушел в свой притвор. Он ступал так осторожно, будто был стеклянный; упади он, казалось рассыплется на осколки.

Я сказал Гайде, что мои слова остаются в силе, и я готов обратиться в католичество, но – временно.

– Как это – временно?

– Я готов пойти на это во имя памяти моего предка и ради женитьбы на тебе…

– Но я не хочу выходить за тебя замуж, – рассмеялась, посерьезнела и надулась не без кокетства.

– Тебе и необязательно выходить за меня замуж. Главное – убедить святого отца в искренности моего желания стать католиком.

– Это не так просто. Для этого нужно или пасть жертвой за веру или… заручиться поддержкой одного из орденов.

– Ну, жертвенность у нас на роду написана…

– Женитьба – тоже жертва… – Она взъерошила мне волосы.

Руки мягонькие, теплые, как квелые птенчики в гнезде.

Я настаивал на своем и потащил ее в сторону кельи падре Сорано.

– Это невозможно, – уперлась она. – Надо сперва испросить разрешения.

– Как же быть тогда?

– Надо найти его служку.

Она разыскала молодого помощника настоятеля. Тот стоял перед иконостасом и о чем-то беседовал с пожилой прихожанкой, наверное, о потустороннем мире и спасении души; старики стремятся уверовать в существование загробного мира.

Молодой священник извинившись, прервал душеспасительную беседу со старушкой, устремился к Гайде и спросил, что ей угодно; она объяснила, жестикулируя и показал на меня; затем отошла с довольным видом.

– Его зовут Клементино. Помощник падре. Пообещал погодя провести нас к нему.

Он сдержал слово, но сам не вошел.

Падре раскладывал книги. На столе – компьютер. Удивительно: падре и компьютер. Святые отцы сообщались с небесной канцелярией современным способом.

Хозяин обернулся на нас:

– Что вам угодно, дети мои?

Гайде ответила что-то на испанском.

Святой отец пожал плечами. Как выяснилось, я должен был пройти подготовку, усвоить Новый Завет, Евангелие, послания апостолов.

Я изложил свои скромные познания, в том числе основные постулаты католицизма. Рассказал о житии Христа – от рождения до распятия на кресте.

Увы, опять закавыка, падре сказал, что не готовы одежды и святая вода.

– Не оставьте две любящие души своей милостью, – я пытался умаслить падре, подбирая стиль.

– Ныне времена другие, сын мой. Вольному воля. Для совместной жизни не обязательно приходить в лоно церкви…

– Да, времена иные, – сказал я. – Но без благословения церкви наш брак не будет угоден Господу. И я готов ради любимой отвратиться от веры своей…

– Но это не будет угодно вашему Богу. И вы навлечете на себя его гнев и кару.

– Я готов принять любую кару во имя любви! – с пафосом произнес я.

– Но кара постигнет не только отступника, но и потворствовавшего ему.

– Моя религия допускает «тагийя».

Падре не понял. Гайде растолковала ему, что в исламе в необходимых случаях мусульмане могут обратиться в лоно другой веры, и сейчас именно такой случай.

– Гайде желает выйти замуж за единоверца. Ия ради нее…

– Веруют не по принуждению, сын мой, – не сдавался святой отец.

– Воистину так, святой отец… Но я от души хочу соединиться с любимой… и готов по доброй воле принять ее веру. Если хотите знать, мне сызмала нравились церковные обряды… хор… песнопения… И мой приезд сюда, и встреча с Гайде – это воля Провидения… Это рука Божья привела меня к вашему порогу…

Я так разошелся, перейдя на скороговорку, что Гайде пришлось осадить меня, но я прибавил пафоса:

– Святой отец, вы видите, моя избранница уже и не верит в искренность моих чувств… в божественное предназначение… Ей кажется, что если Господь благоволил бы к нам, то не чинил бы препятствий нашему союзу… А он – посредник между нами…

Кажется, эти слова возымели действие. Падре смягчился.

– Да будет по-вашему… Но… я не могу пока окунуть тебя в купель… Впрочем, в этом нет необходимости, ибо ты в своем убеждении до конца не уверен… Одежда… пожалуй, тебе будет мала… А крест – не проблема. Мы дарим их гостям.

Падре, отлучившись на несколько минут, появился с двумя монахами, один из них нес крест на подносе, другой – белую ризу.

Я надел эту ризу поверх одежды, похоже, она принадлежала самому отцу Сорано и была кое-где подточена молью.

Мы прошли в зал; приход поредел, лишь в углу несколько человек возжигали свечи.

Я встал у алтаря, склонил голову, на колени опускаться не пришлось.

Последовал ритуальный обряд, с вопросами и ответами, которые я заучил назубок.