Шаги Командора или 141-й Дон Жуан

Новорожденной крохе было суждено стать королевой Франции и одной из героинь «Трех мушкетеров» Дюма Анной Австрийской. Далеко не все наследники и наследницы августейших особ становятся внушительными монархами или же вовсе не завладевают троном и короной. Но так не скажешь об Анне Австрийской. Анне, увенчанной короной правительницы великой Франции, помимо прочего, послужившей источником молвы на всю Европу об амурных приключениях.

Король находился в Эскориале, когда Анна появилась на свет. В отличие от Востока, на Западе дочери именитых правителей нередко служили примирительным средством между противостоящими и не ладящими державами. И в этом смысле не было оснований расстраиваться из-за рождения дочери-королевны.

А пока неофициальной вершительницей судеб во дворце Пиментель была донья Луиза.

Орудж-бей знал об этом, и ждал дня, когда герцогиня пошлет к нему человека. Нельзя было тратить время попусту. Орудж-бею надлежало думать об осуществлении задуманной миссии.

После того, как он доказал свою верность католичеству и королю, после того, как он вверил «поп tantan manus et kaput»[44], но и сердце, он стал одеваться на манер испанских сеньоров и чаще замыкаться в своей резиденции. Его главной целью было написание книги о своей родословной и об истории своей родины. Для осуществления этой серьезной задумки он консультировался со своим венецианским другом Николас Клавелем и доном Урреа, попросил и Буньяд-бея помогать ему в уточнении некоторых фактов.

По христианской письменной традиции книга должна была иметь свое последовательное построение. Дон Урреа сказал ему, что трактат, как и у мусульман, должен открываться обращением к пророкам и королям – соответственно религиозной направленности.

Орудж-бей так и поступил.

Да будет мне позволено начать с цитаты из послания апостола Павла к Тимофею: «Благостыня Его укрепила меня в служении господу нашему Иисусу Христу, хотя я раньше был богохульствующим, и отрицающим, и кощунствующим, но милостью Бога отныне являюсь последователем, ибо о неверии своем пребывал в неведении…»

Затем Орудж-бей давал краткий обзор построения книги и отмечал, что главной его целью является изложение родословной персидских шахов, описание дорог и краев, пройденных им от Исфагана до Вальядолида, встреч с людьми, с которыми сводила судьба, исправление ошибок некоторых историков, связанных с историей Персидского (Сефевидского) государства.

Вот уже несколько дней, как он втянулся в работу над книгой; время от времени, выйдя в патио, садится у краешка бассейна, слушая плеск струй, вспоминает далекую родину, сына, жену… В последнее время он спит плохо, маятно, снятся кошмары.

Как-то встал поутру, на заре, загляделся на первые лучи осеннего солнца, струившиеся сквозь оконное стекло, и ему услышалась и потекла в душу молитва, напоминающая кораническую суру «Фатиха» по печально-умиротворенному ладу.

И он преклонил колени перед Богом и Солнцем…

Та древняя молитва достигла через перевалы четырех столетий и моих ушей, когда я однажды утром направлялся на работу, молитва, обратившаяся в лучи бессмертного Солнца, всходившего над горизонтом. Словно некто невидимый стоял за спиной и нашептывал молитву Орудж-бея. «О, сотворивший сей мир Господь, о всемогущий и правый Создатель, да будет проклят сомневающийся в существовании твоем. Ты милостив, милосерден. О, Господи, дай мне сил, чтобы воля и вера моя не истощились, и любовь моя к отечеству, к родным и близким не оскудела. Дай сил мне довести до конца дело, начатое во имя веры моей и страны моей. Огради от дьявольских наущений душу мою. Боже правый, молю тебя, не оставь в беде моих близких, они далеки от меня, но Ты можешь видеть их благословенные лица. Не оставь их милостью своей, даруй им хлеб насущный в той мере, чтобы не пресытились и не нуждались… Аминь!»

С того дня Орудж-бей ежеутренне шептал эту молитву и обретал душевный покой.

Несколько дней кряду он безвылазно сидел дома. Писание на кастильском давалось с трудом. Но его приятель дон Диего положил конец тревогам, пообещав, что познакомит его с книгоиздателем и поручит тому подготовку добротного текста.