Шаги Командора или 141-й Дон Жуан

– Я чувствую в вас серьезную перемену. – Новый христианин стал развязывать шарф, которым опоясался; сняв сомбреро бросил на кровать, но шляпа скатилась на пол; впрочем, оба не придали этому значения.

– Перемена? Правда? Какая?

– Не знаю. Этого словами не выразить.

– Слушай и запомни, кортеха: мужчинам никогда не понять женщину до конца. Будь так, они бы потеряли интерес к прекрасному полу…

– Восточные мужчины не ломают над этим голову. Там смотрят на вещи проще: призвание женщины – продолжение рода. А здесь женщины другие…

– Да ну? И какие?

– Покруче. Властнее…

Герцогиня выразила неподдельный интерес.

– Надеюсь, эти тонкие наблюдения отразятся в вашем сочинении…

– Вынужден вас разочаровать, сеньора. Я не люблю разглагольствовать о женщинах.

– Они этого недостойны?..

– Не о том речь… Не хочется копаться в чужом белье… Копнешь – нарвешься на измену…

– И вы обо всех женщинах такого мнения?

– Возможны исключения…

– А я – исключение? Не так ли?

– Возможно, да. Возможно, нет.

Герцогиня невольно подставила себя под этот выпад и поспешила парировать:

– Я наслышалась о ваших дебошах в «Кастилии»… В том числе с печальным исходом для ваших жертв… И все-то вам сходит с рук…

– Еще не поздно оповестить алькальда… Или инквизицию…

– Если бы я знала, что вы действительно такого мнения обо мне, то не хотела бы и видеть вас…

– А я бы хотел… – он демонстративно уставился на нее, ощупывая все ее взглядом, с головы до ног.

– Вам не понять, каково женщинам под бесстыдными взорами мужчин, – бросила она.

Выпрямилась. Лицо ее пылало. Когда женщине нечем крыть, она обезоруживает, раздеваясь.

XVII Охота с королевой, раненый леопард и чуть было не забытая Гайде

Орудж-бей вернулся восвояси заполночь. Наутро его ждали аранхуэсские скаковые лошади и состязание с Луизой. Но спозаранку явился человек от нее и сообщил, что герцогине нездоровится, и она просит дона Хуана извинить ее за то, что лишила его этого удовольствия. Она откладывает состязание на пару дней. Орудж-бей приписал это обычному женскому капризу или уловке. Ей просто хотелось придти в себя после бурно проведенной ночи.

Он решил заняться своим сочинением. Перечитал написанное, внес поправки.

В начале своей книги он обещал дать точное описание нашей страны. А далее он предъявляет претензии к неточностям, допущенным Томасом Минадом и Джованни Ботеро.

Орудж-бей не без оснований считал свою европейскую «одиссею» значимой по протяженности и многотрудности:

«И наконец, я думаю, что не было путешествия, которое можно было бы сравнить с нашим путешествием из Персии в Испанию, хотя бы со времен путешествий, описанных в печати Марко Поло, венецианцем, и недавнего сообщения об открытиях, приписываемых инфанту португальскому (принцу Энрике[48] Мореплавателю), и кругосветного путешествия, проведенного кораблем под названием «Виктория»…»[49]

Упомянутый Ботеро – автор географического трактата, а Минадои – автор книги «История войн между турками и персиянами».

После этих эмоциональных предварительных замечаний ему предстояло приступить к решению главной задачи – описанию пути, пройденному предками до создания Сефевидского государства. В начале он изложил обстоятельные сведения о территории и городах государства; остановился на особенностях уклада жизни кызылбашских племен, отметив, что его историческая родина как государство, состояло из тридцати двух именитых племен.

Эти родовые образования сложились в автономные вотчины, именуемые «княжествами», «графствами», тогда как естественные их названия, надо полагать, звучали как ханства, бекства.

Любопытны характеристики этих родовых и этнических групп: «махмудлу» отличаются своим аристократизмом, из «зульгадарли» и «туркманов» выходят хорошие воины и военачальники, «афшары» памятны своими государственными мужами…