Шаги Командора или 141-й Дон Жуан

На Орудж-бея комедия великого Сервантеса произвела удручающее впечатление откровенной политической предвзятостью, при всем том, что его родина, его народ был далеко не в лучших отношениях с османцами, его задело за живое плохо скрытая апология христианской Европы в противовес «отсталому» и «темному» Востоку, хотя и его собственная лира была вынуждена исторгать неверные ноты в пользу этой апологии…

Он помрачнел. Автор вышел на поклоны, не присоединяясь к аплодисментам, уязвленный мориск покинул зал…

Был поздний вечер. Кастильцы начали праздновать торжества в честь святого Исидора, и в этот майский вечер ему часто попадались на глаза подвыпившие люди. Его слуга, вероятно, тоже был среди своих пирующих сородичей, – он заранее отпросился у Орудж-бея.

XXVI Появление Анны. Письмо Орудж-бея шаху Аббасу

Вернувшись в свое жилище, он продолжал размышлять о театральном представлении. Вероятно, дон Мигель не преминул воспользоваться рассказами дипломатов из персидской миссии, коллег Орудж-бея. И сюжет комедии вызывал какие-то знакомые исторические ассоциации: в нем явно аукнулись события давнего и недавнего прошлого.

Кто бы мог посвятить автора комедии в подробности атмосферы турецкого Двора, где, случалось, царственные жены-христианки играли весьма существенную роль, исподволь подталкивая в ту или иную сторону державную десницу?.. Кому бы хотелось выставить османских правителей «подкаблучниками»?.. Наверно, таким информатором мог быть Гусейнали-бей, глава персидской миссии. Наверняка он…

Каталина и султан…

Постой-ка. Ведь у султана Мурада Третьего жена была венецианка Сафийя-хатун принявшая это имя вместо своего христианского имени – Баффо… И она «правила бал» в стамбульском Дворе по рассказам Гейдара Солтана…. Того самого Гейдара Солтана, который был отправлен персидским шахом в Стамбул для ведения мирных переговоров, но из-за противодействия военачальника Осман-паши потерпел неудачу и оказался заложником султана на семь долгих лет… Уехав при шахе Мухаммеде Худабенде, в 1580 году, он смог вернуться на родину только при Аббасе Первом, когда наконец, удалось заключить мир. Именно тогда Орудж-бей стал свидетелем рассказа Гейдара Солтана о порядках и нравах во Дворе Мурада Третьего и о властолюбивой венецианской султанше… при этом разговоре присутствовал и Гусейнали-бей…

Сафиййя-хатун, она же сеньора Баффо, не могла не знать о своей православной предшественнице в этом царственном статусе – украинке Роксолане, одной из жен любвеобильного султана Сулеймана, подарившей ему наследника Мехмета Третьего, добившегося устранения всех других сыновей султана от жен-турчанок (они были казнены), но в конечном счете понесшей кару от собственного сына и окончившей свои дни в ссылке, в глуши…

Размышляя обо всем этом, Орудж-бей вновь и вновь убеждался в той горькой истине, что отречение от собственной веры, пусть даже временное, пусть даже во имя высших и благих соображений, чревато духовной смутой, разрывом душевных, кровных связей с родными людьми, землей, с отечеством.

Он сжег мосты за собой.

И он теперь думал о том, как восстановить их. Как протянуть ниточку надежды и ухватиться за нее, чтобы вернуться на родину?

Искупить его вину мог новый труд.

Шах велел ему посвятить европейскую публику в достойные страницы истории своей страны и запечатлеть увиденное в чужих краях, но какой ценой?

Такой ли?

Просмотрев рукописи, он написал шаху письмо о том, что поведал миру о славной истории Сефевидов, о ратной доблести кызылбашей, о том, что выполнил свою миссию.

Дальше он не пожалел красок для изъявления своей верности «пири-муршуду», – святому наставнику, «господину главы своей», поведал о том, как видится «Магрибу» (Западу) Машриг (Восток), об антимусульманских настроениях и туркофобии в определенных кругах европейского общества, упомянув и о «Великой султанше». На фоне долгого исторического противостояния с Высокой Портой новым доводом было то, что испанский неофит напоминал об общих этнических корнях народов Персии и Османской империи – азербайджанцев и турок, о давнем письме Шаха Исмаила Султану Селиму, где подчеркивалось это родство. Орудж-бей писал, что конфронтационная Священная Лига вызывает необходимость пересмотра отношений с Западом…

В общем, искреннее патриотическое и лояльное послание, если не считать того, что автор умолчал о своей затянувшейся «тагиййе» – христианской метаморфозе.

Завершив эти хлопоты, он глянул на часы – было далеко за полночь, шум и песни на улицах стихли.

.. Рано утром он направился в контору дона Николаса. Земля после вчерашнего дождя взопрела, выглянуло солнце. По дороге он позавтракал на скорую руку в «Кастилии», – каша, чашка жидкого шоколада.