Шаги Командора или 141-й Дон Жуан

Он опешил, но сразу сообразил, что ребенка напугал его вид. Щелкнул засов двери, за которым исчезла малышка. Старик поднял голову, вскинул глаза на пришельца и пошевелил губами, пытаясь что-то сказать. Только сейчас Орудж-бей увидел обезображенное лицо, – вернее, пол-лица… Молниеносная догадка потрясла Орудж-бея: мать рассказывала ему о морском рыбаке, который пострадал при нападении пиратов, и ядром ушибло ему голову… но он чудом остался жив… Мать почему-то часто повторяла этот рассказ и, Бог знает, может, была неравнодушна к этому рыбаку, который в молодости выглядел не таким, уж, конечно, не таким. О ком, кого спросить у этого старика? Ведь мать никогда не упоминала имен своих родителей…

Поразмыслив, он не придумал ничего лучшего, чем положить старику в дрожащую ладонь пару золотых реалов. Тот вздрогнул, как бы воспрянул даже от неожиданной щедрости пришельца и вновь попытался что-то произнести, очевидно, слова благодарности.

– Химена! – сказал Орудж-бей, показывая на дверь с висячим замком. – Здесь жила девушка по имени Химена…

Из уст старика, как эхо, слетело:

– Ххи… ме… на… – прохрипел словно вдруг обрел дар речи. – Х-х-химена-а…

– Да, да! Она жила здесь, не так ли?

Старик пошевельнул головой, то ли подтверждая, то ли отрицая. Старик с трудом поднял левую руку и указал на дверь, куда юркнула девчурка. Орудж-бей сообразил, что старый человек понял его не так.

Он вышел со двора, и его шаги по булыжной мостовой гулко отозвались в переулке. В это время открылись ставни одного из окон, и кто-то окликнул его.

– Эй, сеньор!

Он оглянулся. Это была, судя по внешности старая цыганка. Поманила пальцем: «Войдите в дом».

По деревянному крыльцу он взошел на второй этаж; полутемная комната; там, кроме хозяйки, был еще старик, молодой парень и двое детей, которые выясняли отношения, кажется, из-за какой-то косточки. Пахло горелым мясом.

– Садитесь, сеньор странник, – хозяйка подала ему грубо сколоченный стул.

Он сел и уставился на этих незнакомых людей. Вероятно сюда не дотянулась рука святой инквизиции. Может, обитателей судьба не ласкала, жили на птичьих правах, уповая на Бога.

Цыганка вскинула черные большие глаза:

– Ну как, нашли, что искали?

– Нет, – сухо отозвался пришелец. – А как вы узнали, что я странник?

– А это по глазам видно.

– Ладно, а поможете ли мне найти то, что ищу?

Она будто ждала этого вопроса:

– Мы не ищем потерянное… Мы предсказываем судьбу. Хочешь, погадаем тебе? Только позолоти ручку. Берем недорого. Один реал. Хочешь?

Гость кивнул.

Она принесла воду в чаше, бросила в нее щепотку порошка, помешала. Парень поднес к ней зажженную свечу.

Поглядела в воду, помолчала.

– Странно… У тебя нет фарта… черным-черная твоя фортуна, странник хороший…

– И это все, что вы можете сказать?

– Да, дорогой! Что на роду написано, то и говорю.

– Ну, спасибо на добром слове…

Он тяжело поднялся, бросил один реал в чашу и покинул комнату.

Оставаться здесь больше не имело смысла.

Рассчитался с провожатым, вернулся в караван-сарай, поужинал с хозяином заведения – жареная рыба, салат из капусты, – и лег спать.

Наутро в почтовой карете он пустился в обратный путь.

* * *

Пройдя по каменным улочкам, я оказался перед старым парком. Парк пугал своей таинственностью и безлюдьем. Оказывается, я любил древность только в кино и фантазиях.

Я направился к центру. Вскоре вышел на улицу, где было полно туристов.

Улицу увенчала статуя какого-то мореплавателя.

Солнце припекало. Подался в тень и на заборе увидел дощечку: объявление о корриде, предстоящей под вечер.

На площади автобусные зазывалы предлагали туристам прокатиться на пляж.

Среди распорядителей были и русские. Один из них сообщил, что отсюда до пляжа километров десять, за двадцать евро я могу прохлаждаться у моря до вечера.

Эта жара, добавил он, еще цветочки, адское пекло начнется попозже, в угодное время я могу вернуться в автобусе фирмы «Мегатуризм», которую он имеет честь представлять.

Делать здесь мне больше было нечего. Я намеревался вернуться вечерним поездом в Вальядолид, намеревался – не то слово, просто рвался, душа тянулась туда, какое-то наитие влекло меня в город, слывущий сердцем Кастилии.

Оставался еще один день впереди. В Париже авиарейс 21.10 вечера, с Вальядолида в аэропорт, думаю, доберусь за несколько часов.

Я сел в автобус с русским гидом. Через полчаса я был на пляже. Купальной экипировки, увы, нет. Гид сказала, что желающие могут податься за более дорогую цену на пляж нудистов, чуть подальше и закрытого типа – это с целью безопасности, ибо пьяные местные удальцы любят наведываться туда и затевать драки. Я был бы не прочь поглазеть «ню», но тогда и мне пришлось бы предстать в чем мать родила, однако, как истый мусульманин, я стыдился демонстрировать свое волосатое тело.

Между тем, лучше было стать временным нудистом, чем тратиться на купальное барахло. Но, решившись на второй вариант, я увидел, что многие мужчины купаются в шортах, и присоединился к ним.